На поле боя хлеб растёт

Михаил Запорожский, Алексей Чайка, Василий Тамчук… Их имена вам ни о чём не говорят. О них не снимают фильмы, не пишут в учебниках, как о героях войны. Они сражались за Родину на огненной Курской дуге. И канули в Лету на поле брани. Как тысячи их боевых товарищей, вписанных в историю Великой Отечественной войны двумя короткими словами – пропавшие без вести. Они остались в воронках, окопах, под грудой железных обломков – там, где застала их смерть. Без надгробий и мраморных плит, фамилий и званий. Без почестей, которые по праву заслужили. Мы могли бы никогда не узнать истории об их мужестве, даже спустя 75 лет отзывающиеся в сердце горечью и безграничной благодарностью, если бы не люди, которые сегодня ближе всех к тем страшным событиям. Имена и подвиги солдат «воскрешают» из забвения участники поисковых движений. Из-под лезвия лопаты они видят правду о той войне. Непарадную, без лоска пропаганды. Добровольцы, энтузиасты, в чём-то романтики – у них своё представление о патриотизме. Для них война не закончена, пока не похоронен последний солдат, пока есть белые пятна в военной истории, пока кто-то с нелепой бравадой заявляет: «Мы можем повторить!».

Всё ближе война

23 года Роман Миронов ищет солдат и офицеров Красной армии, павших в местах тяжёлых, кровопролитных боёв. Для него поисковая работа – больше, чем увлечение. Дело всей жизни.

13-летним мальчишкой вступил он в поисковый отряд «Феникс» школы № 18 Нижнего Новгорода. Прошёл полугодовой курс лекций – и «на передовую». Курская, Смоленская области, Севастополь. По три вахты за лето. Около 120 найденных солдат в год. Сильное впечатление на подростка произвели одни из первых поисковых экспедиций.

– Нам, мальчишкам из нефронтовой полосы, раздали мешки и велели собирать солдатские кости. Они лежали прямо на земле под слоем травы и листвы. Поначалу это казалось дикостью, – вспоминает Роман. – Но страшно не было. Строение человеческого скелета мы знали от и до. Автоматы, винтовки, гранаты находили. Представляете, что это значит для пацанов? Можно было увидеть танк или самолёт. Всё это будоражило воображение, захватывало. Кто-то ездил в летние лагеря, кто-то на море, а мы – на раскопки.

Живой интерес к военной истории привёл юношу на истфак ННГУ им Лобачевского. Менялись обстоятельства, работа, место жительства, но неизменными оставались ежегодные вахты памяти. С каждой новой экспедицией всё ближе была война, всё зримее подлинные масштабы людских потерь. Раскопки на местах печально известной Ржевско-Сычёвской операции стали для поисковиков толчком к действию.

– Десятки тысяч там остались лежать незахороненными после зимних боёв. За 10 дней работы было найдено 1100 солдат. Это огромная цифра! Мы были поражены, – делится поисковик. – Стали работать в архивах, выписывать количество безвозвратных потерь, примерные привязки по местности, где может быть наибольшее скопление погибших. Стали выезжать на эти места и самостоятельно производить поиск.

От крови красной была река

В 2008 году Роман Миронов присоединился к военно-патриотическому отряду «Застава святого Ильи Муромца». За 12 лет работы поисковики обнаружили останки 4200 солдат и офицеров, установили 600 имён. Последние 10 лет энтузиасты трудятся на многострадальной курской земле. Здесь, в Поныровском районе, на северном фасе Курской дуги, в июле 1943 года шли ожесточённые бои, во многом определившие исход Второй мировой войны. В окрестностях села Ольховатка прошло сражение, поражающее концентрацией огня, брони и живой силы. По воспоминаниям участников тех событий, грохот орудий не умолкал, с воздуха бомбили. Земля от взрывов вставала на дыбы, закрывая солнце. Танки, как ночью, шли с включёнными фарами. Солдаты были настолько черны и оборваны, что нельзя было понять, кто русский, кто немец. Поля были усеяны разбитой техникой и людьми. Речушка в центре села была красной от крови.

Из-за сильной жары и нескончаемых боёв погибших не перевозили в братские могилы, засыпали землёй прямо на поле боя. Здесь нет ни памятников, ни обелисков. На этих полях сегодня растёт хлеб.

– Несколько лет мы просто ходили по полям в надежде хоть что-то найти. Это в лесу можно сориентироваться: здесь окопы, здесь блиндаж. Но что такое распаханное поле?! – рассказывает Роман. – Местное население мы давно опросили и все наводки проверили. Где-то в оврагах были единичные находки. Но по архивным данным потери были колоссальные. Здесь 3,5 тысячи солдат погибали в день! Смотришь на поле три на четыре километра и невольно задаёшься вопросом: «Так где же они?»

Как оказалось, ответ надо искать у немцев. А точнее, у американцев. Именно у них хранится громадный фотоархив, собранный гитлеровцами во время войны. Ребята из «Заставы святого Ильи Муромца» первыми для поиска неучтённых воинских захоронений стали использовать вражеские аэрофотоснимки после боёв, на которых хорошо видны атакованные окопы и траншеи. Роману удалось приобрести более 80 снимков. Поисковики научились максимально эффективно с ними работать. Теперь погрешность при обнаружении укреплений, которые они видят на фото, составляет около пяти метров.

Задача поисковиков – обнаружить как можно больше красноармейцев. Фашисты тоже попадаются, но не более 1% от всех найденных бойцов. Немцы очень педантично относились к захоронению своих солдат. Сегодня этими вопросами занимается специально созданная по инициативе германской стороны организация.

Наравне с мужчинами воевали женщины-санинструкторы.

– Маленькие, хрупкие. В кирзовых сапогах сорок второго размера – солома. Безумно жаль их. Каково им было в этом пекле?! Гибли, вытаскивая с передовой раненых солдат по 100 килограммов веса. А вот у немцев эту тяжёлую работу выполняли мужчины, потому и людей спасали больше, – считает Роман.

Все надежды – на медальон

Чтобы солдат смог вернуться домой, поисковики должны установить его личность. Поэтому самая ценная для них находка – медальон. Это эбонитовый или металлический футляр с идентификационной запиской. В 1942 году медальоны заменили на красноармейские книжки. Обычные бумажки сгнивали сразу. Поэтому так мало имён удаётся вернуть. Примерно 10% от общего числа найденных солдат.

– Каждый раз, когда находишь солдата, думаешь: а не пропустил ли я медальон? А вдруг?! И эти «вдруг» покоя не дают, – рассказывает Роман. – Особенно весной, когда в грунте – вода. Как-то мы с другом нашли солдата. Раскопали яму два на два метра. Воды – по грудь. Каской вычерпали. Жижу перебрали. Изучили всё до миллиметра. Каска, фляжка, ремень, лопатка сапёрная. Медальона нет! Друг решил лопатку почистить. И обнаружил футляр. Тот настолько вржавел в лопату, что стал рыжего цвета. Пусть лучше медальон пустой будет, но я буду твёрдо знать, что его не пропустил.

Чем больше проходит времени, тем сильнее страдает записка в футляре. Тексты, которые без спецоборудования прочитать невозможно, расшифровывают в собственной лаборатории организации. Если нет медальонов, имена пытаются установить по котелкам, ложкам, фляжкам, на которых солдаты писали свои фамилии, по наградам. Правда, в этом случае дополнительно требуются дорогостоящие генетические экспертизы, которые поисковики делают за свой счёт. Но иногда всё решает случай.

– Нашли солдата, при нём – ложка, на ней надпись: «Приятного аппетита, Василий Кириллович. ШВПУ 1942». Похоронили. На памятнике указали только имя и отчество. Но весёлый боец запал в душу. Спустя много лет я поехал в архив Министерства обороны, взял книгу учёта сержантского рядового состава 212-го гвардейского полка. Толстую-толстую! Стал искать по инициалам. Листал дня три. Устал. Открыл книгу на случайной странице и читаю: «Тамчук Василий Кириллович, 1924 г.р., призван из Шкотовского военного пехотного училища». То самое ШВПУ! Такие случаи редко бывают, их можно чудесами назвать.

Фамилии, звания, войска, награды… Роман Миронов знает наизусть личные данные всех воинов, которым помог вернуть имя. За 23 года он изъездил около 300 000 километров дорог, пролистал более 30 тысяч страниц архивных документов, перелопатил тонны песка. По крупицам собирал истории солдат, каждая из которых для него – глубоко личная.

«Стою грозой немецких танков»

В своём последнем письме домой старший сержант 203-го гвардейского стрелкового полка Алексей Чайка написал: «Родные мои, ничего не бойтесь! Стою грозой немецких танков». 19-летний противотанкист служил в
70-й дивизии, состоявшей в большей части из необстрелянных мальчишек, а также выживших в сталинградской мясорубке бойцов. Одни не ведали страха, другим уже нечего было бояться. Они приняли основной удар на себя в сражении под Ольховаткой. Один день боя, 6 июля, унёс 2400 жизней. 14 часов окопы утюжили «пантеры», «тигры», «фердинанды», с воздуха бомбили «юнкерсы» и «хенкели», упираясь в мужественную твердыню обороны. 16 танковых атак! И только последняя увенчалась успехом. В этом бою геройски погиб и Алексей Чайка.

– Противотанкисты. Про них говорили: «Прощай, Родина!». Они считались смертниками. Стояли впереди пехоты и выбивали танки. Мы нашли этого солдата в окопе в обнимку с противотанковым ружьём. Высокий, крупный! На груди – гвардейский знак, изрубленный осколками и гнутый в дугу. В обмотках – ложка с надписью «Чайка А.М. 1924». Рядом – ладанка и медная иконка, которая почти не пострадала. И 72 гильзы отстрела! Чтобы вы понимали, противотанковое ружьё – это маленькая пушка, у него калибр такой серьёзный, – поясняет Роман. – У меня, человека весом 100 килограммов, плечо выбивает на третьем выстреле. Оно синеет, и больше не можешь стрелять. Такая сильная отдача. А у него 72 гильзы в окопе! 72! Такие были люди. Мы нашли его младшего брата в Кемерово. Боец вернулся домой.

Любимой – горячий привет

…Шли ожесточённые бои. Немцы зубами вцепились в Ольховатку. Смяли два рубежа обороны, а на третьем завязли. Взвод Михаила Запорожского четыре дня держался под непрерывным огнём фашистов, отражая атаку за атакой. Лейтенант прекрасно понимал, что каждый из этих дней может стать для него последним. О чём он думал, о чём тревожился в момент смертельной опасности? Нам посчастливилось это узнать благодаря записке-завещанию, которую Михаил написал перед боем: «Товарищ! Боец или командир, если тебе удалось достать медальон, то последняя моя просьба к тебе, не затруднись сообщить моей любимой Наде и передай ей горячий привет. А если у тебя на это не найдётся времени, то, не задерживаясь, иди на запад, мстя беспощадно фашистскому зверю, пока ни единого ганса не останется на нашей земле…».

8 июля немецкие танки прорвались с запада и упёрлись во взвод Михаила Запорожского. В ходе успешной атаки враг был отброшен. За этот подвиг лейтенант Запорожский посмертно награждён орденом Отечественной войны
2-й степени.

– История очень трогательная. Конечно, мы приложили все усилия, чтобы найти любимую девушку лейтенанта. Задачу упростил нам сам Михаил. Во всех документах он указывал адрес своей Нади как жены. Она наша землячка, проживала в Горьковской области, – рассказывает Роман. – Запорожский здесь проходил срочную службу. В село Княжиха парень приходил за письмами. Пункт выдачи как раз находился в доме Нади Судаковой. Была большая любовь, молодые собирались пожениться. Но Михаил получил письмо из дома, в котором сообщалось, что его мать и сестру убили немцы. И Запорожский отправился мстить фашистам.

В Чебоксарах мы нашли младшую сестру Нади, сама она на тот момент уже умерла. Связались с родными Михаила в Харьковской области. Они заберут его на родину. Кстати, родился в той самой Малиновке, в которой снимался известный советский фильм. Жаль, что у него свадьбы в Малиновке не случилось.

Правду не знаем до сих пор

Великая Курская битва. Переломная в ходе Второй мировой войны. Как всё происходило? Ответ на этот вопрос много лет ищут поисковики. Самые подробные документы тех лет – полковые донесения. Всё, что касается батальонов, рот, взводов, – под грифом неизвестности. Эти данные не документировались. Археологические, эксгумационные работы позволяют практически поминутно установить хронологию боёв. Чтобы сохранить эти знания, отряд «Застава святого Ильи Муромца» совместно с курскими коллегами издали две книги, в которых подробно, до роты описываются схемы обороны и наступления.

– В следующую вахту перейдём на новый участок работы. Чтобы его освоить нужно год-два. Обнаружили по аэрофотоснимкам, что там был бой. Выехали на место, нашли немецкий отстрел вперемешку с нашим. Во всех документах значится, что фашисты туда не дошли, – недоумевает поисковик. – Значит, будем переписывать карты.

Поисковики считают своим долгом доносить людям правду о войне. Чтобы патриотизм для них, в рамках отношения к тем событиям, не был пустым лозунгом.

– Всю правду о войне мы не знаем до сих пор, – убеждён Роман. Знали бы, так себя сейчас не вели. К войне нужно, в первую очередь, относиться, как к трагедии. Понимать, что такое потери – один к десяти, когда один немец на десять наших. Если люди во всеуслышание говорят: «Мы повторим!», они просто не понимают, о чём речь. По последним данным, 42,5 миллиона потерял Советский Союз. Это Советская армия плюс мирное население. Нас сегодня в РФ 146 миллионов. Повторить – это значит не досчитаться каждого третьего. Да и как вообще можно нас с ними сравнивать?! Лапотное крестьянство. Они жили на земляном полу, редко белый хлеб ели. Для них голод и тяжёлый труд были нормой. И эти люди выстояли, победили! А сейчас? Ходишь в спортзал – уже молодец. Возьми любого человека, посади в окоп в -30 на ночку. С утра не покорми. Свисток – и пошёл в атаку. Это не значит, что мы слабаки. Случись что, какая-то реакция генетическая должна произойти. Объединимся, воспрянем. Но зачем? Весь патриотизм, на мой взгляд, заключается в правильном осмыслении тех событий. В том, чтобы ни при каких обстоятельствах не допустить их повторения.

75 лет и 4 года отделяют нас от Великой Отечественной войны. Каждое новое поколение всё дальше от тех событий.

– Мы выросли хоть чуть-чуть на рассказах дедов, прадедов. Мы их застали. Я помню, как дома собирались ветераны, как меня на колени сажали. Современные дети этим обделены. Я бы в каждом населённом пункте открыл музей боевой славы, чтобы каждый ребёнок мог каску надеть, автомат ППШ, гранату или ружьё противотанковое подержать и понять, сколько они весят. Почувствовать, каково было прадеду на себе всё это таскать. Чтобы в сознании, в сердце что-то остаталось. А ещё я бы предложил всем, не только детям, выкопать окоп метров десять. Поверьте, результат будет круче любой акции.

Доброе дело на века

9 мая Романа не встретишь на митинге в честь Дня Победы. Каждый год в это время он с лопатой и щупом воюет против забвения павших на Курской дуге. И другой жизни для себя не представляет.

– Чувствую, устал. Собираю рюкзак – и в путь. Буду копать, буду искать. Это мало любить, это надо уметь. Вот я умею. Это моё дело. Оно меня зовёт, тащит. Приезжаю с раскопок разбитый. Но морально я там отдыхаю. Потому что знаю, увековечивать память о людях, которым мы обязаны жизнью, – это правильно, это справедливо. Это доброе дело на века.

Каждый год 8 мая поисковый отряд торжественно захоранивает останки бойцов, павших на Курской дуге. Отпевание в храме, траурный митинг, воинский салют. Солдат-победителей провожают с заслуженными почестями.

– Очень рады, когда на церемонии присутствуют родные погибшего. Это всегда трогательно, в этом особый смысл. Но каждый раз, когда удаётся разыскать родственников, мы надеемся, что боец поедет домой. К сожалению, иногда даже близкие родственники отказываются от солдата. А бывают такие случаи, когда люди вдруг осознают, что всю жизнь ждали этой встречи, и их благодарность безгранична.

Лет десять назад обнаружили мы солдатика, казаха Хибаталу Минкешева. Разыскали его младшего сына. Отец его ни разу не видел, из письма узнал о его рождении. Попросил жену назвать сына Готихом. У казахов нет отчества, фамилия – производное от имени отца. И вот Готих Хибатулин, бодренький такой старичок, приехал за отцом. Мы отвели его на место гибели солдата, показали его окоп. В сильном волнении он молча ходил туда-сюда по укреплению. Потом вдруг достал пакет и начал собирать патроны, гранаты, всё подряд. На вопрос: «Зачем?» ответил просто: «У меня от отца ничего не осталось». Готих уехал с прахом отца, и я про него забыл.

Спустя три месяца раздаётся звонок из Казахстана. Мне сообщают: «У сына солдата родился внук. Назвали Ромой». Прислали фото свидетельства о рождении. Читаю: «Сыгындыков Роман». Где-то в степях Казахстана бегает узкоглазый паренёк с русским именем Роман. И как ни крути, я считаюсь ему названным отцом.

Юлия Максимова.

Что объединяет предпринимателя, руководителей лесоперерабатывающего, сельскозхозяйственного, химического предприятий? Три раза в год Александр Волков, Владимир Соловьёв, Роман Миронов, Алексей Веселов делят свой отпуск, для того чтобы отправиться в поисковую экспедицию. За каторжный труд не платят зарплату, не вручают грамоты. Они едут на курскую землю по зову души. Отдать дань памяти своим воевавшим дедам и долг пред безымянными гороями Курской дуги.

Владимир Николаевич Думс, пройдя через жернова Курской битвы, чудом остался жив. Как и Алексей Чайка, он служил противотанкистом. Только бил фашистские танки в составе 412-го гвардейского стрелкового полка на южном фасе Курской дуги, где прошло крупнейшее танковое сражение в истории второй мировой войны.

– Рёв моторов, вой бомб. Не видно было ничего, кроме чёрного дыма и огненных всполохов. Танки шли прямо на нас, лоб в лоб. Двухметровым ружьём из окопа не постреляешь. Воевали без укрытия. Про нас говорили: «Дуло длинное – жизнь короткая», – вспоминает командир противотанкового ружья. – Смерть постоянно ходила рядом. Мы бежали в атаку по трупам. Но бояться было некогда. Или ты убьёшь, или тебя убьют. Я видел, как танки сходились «в рукопашной», железо громоздилось на железо, от скрежета брони звенело в ушах.

Случалось, неделями не было кухни. Солдатам страшно хотелось есть. Куском чёрствого хлеба да пучком лебеды сыт не будешь. Комбат, которого солдаты звали батькой, командовал: «Вперёд!», и красноармейцы выбивали фашистов из траншей. Подкреплялись их тушёнкой и галетами. И ещё яростнее били врага.