Судьбы, опалённые войной

Размышляя о военной судьбе семьи Скобелевых, вспоминала и глубже всматривалась в историю своей семьи, пытаясь понять время, которое стало тяжёлым испытанием на прочность и человечность.

Мой дед по линии матери Егор Ефимович Ухабов из деревни Климово был участником Первой мировой войны. Воевал в армии генерала Самсонова, которая оказалась в окружении где-то на территории Пруссии. Мало кто смог выйти живым из этой ловушки среди болот. Егор Ефимович попал в плен, оказался на территории Австрии, много лет не было от него ни слуху, ни духу. А однажды в дом его родителей в деревне Климово постучался заросший, грязный нищий и попросил милостыню.

Услышав его голос, слепая бабушка вышла навстречу:

– Егорушка! Ты ли это? Дай мне твои руки.

Нищий протянул бабушке свои грязные дрожащие руки. Она их внимательно ощупала. Затем залилась слезами и начала благодарить Господа за спасение внука.

Собственные родители сына не узнали. Изумлённые происходящим, они поначалу думали, что бабушка сошла с ума от тоски по пропавшему внуку. Но нищий заплакал и рассказал свою историю: как попал в плен, какие муки, издевательства и унижения ему пришлось вынести, как вынашивал мысль о побеге на родину, как ему удалось освободиться от своих мучителей… Прячась, как заяц, он два года добирался до дома, зарабатывая добрыми делами на ночлег и пропитание: кому печку сложит, кому крылец починит.

Теперь уже никто не сомневался, что это Егорушка, хоть и узнать в постаревшем, худом и заросшем бродяге щедро наделённого силой красавца сына, уходившего на войну семь лет назад, было невозможно.

Оказавшись в родительском доме, Егор с первых дней впрягся в работу, силы постепенно вернулись, он окреп физически. Состоятельные родители начали ему невесту богатую приглядывать, а он выбрал в жёны сиротку Марину. О любви речи не было, она была почти ребёнок, он её пожалел, она – его. Марина Яковлевна богомольная была, жалостливая, с детства настрадалась. Дом свой построили. Егор был на все руки мастер: кирпичи и мебель сам делал, краску варил. Жили они в согласии. В 1921 году у них родилась дочь, которую назвали Вассой, в 1923 году – сын Меркурий, в 1929 – дочь Вера, в 1932 – сын Боренька.

Когда началась Великая Отечественная война, Егор Ефимович в солдаты уже не годился. Защищать Родину ушёл его сын Меркурий, мой дядя. А деда отправили рыть окопы. Оборонительные рубежи возле г. Горького строились с октября 1941 года по январь 1942.

Зарывный на работу, Егор Ефимович работал не только днём, но и ночью, чтобы выполнить и перевыполнить норму. Дождь, холод, намокшая одежда и обувь за короткий перерыв на сон просохнуть не успевали. Портянки примерзали к худым сапогам, ноги болели, кровоточили, образовывались язвы. В казарме было сыро и холодно. У деда началась лихорадка, и однажды он не смог встать на работу. Пришёл врач, сказал, что проблема не в ногах, которые в прямом смысле слова гнить начали, а в воспалении лёгких.

Сообщили в Климово, и старшая дочь Васса (моя мама), которая в то время уже на железной дороге работала, собрав котомку деревенских трав и снадобий, поехала отца лечить. Любовь и забота сделали своё дело. Егор Ефимович вскоре пошёл на поправку. Как только смог ходить самостоятельно, его отправили домой долечиваться. А дочь с ним не отпустили, она заменила вышедшего из строя отца. Окопы рыла где-то под Дзержинском. Было очень грязно, свирепствовали вши, поэтому Васса, которой всего-то двадцать лет было, мечтала о бане. Однажды этот банный день организовали. Мыла не было. А в землянке, где устроили баню, стояли какие-то мешки с белым порошком. Видимо, бойкие городские девушки решили подшутить над деревенскими тихонями, сказав, что этим порошком можно мыться. На деле порошок оказался химической содой. Но девчонки взяли её и намылили свои головы. Кожу страшно задрало.

Мама рассказывала, как на следующий день утром она начала расчёсываться, а её длинные густые волосы вылезали пачками, образуя на полу тёмную копну. У других было ещё хуже – ожоги кожи, лица, глаз, невыносимые боли головы.

В конце января 1942 года Васса вернулась домой практически облысевшей, да и голова частенько побаливала. Работала она дежурной по переезду. Ответственность была большая. Горьковская железная дорога являлась стратегическим объектом. Через железнодорожный переезд перегоняли пленных немцев, опасность для поездов представлял колхозный скот, который частенько оказывался на рельсах. Приходилось ей и рельсы на плечах таскать, и шпалы укладывать. Особенно тяжело зимой было, когда онучи примерзали к ногам, а юбка – к телу.

Листая как-то трудовую книжку своей матери, сосчитала благодарности за самоотверженный труд в годы Великой Отечественной войны. Их – восемь. А 4 июня 1947 года Вассе Егоровне, тогда уже Коптеловой, было присвоено звание «Лучший по дороге». Мама гордилась своей работой на железной дороге и дорожила ею. Ведь ей и земельный участок дали, с которого вся семья кормилась, и 200 граммов хлеба выдавали ежедневно. А получать этот хлеб ходила её младшая сестра Вера. Хлеб принесёт, а довесок, не утерпев, съест не доходя до дома.

Вера была школьницей. Егор Ефимович, работавший после возвращения с оборонительных рубежей председателем колхоза, очень хотел, чтобы она окончила 10 классов. И Вера их окончила. Жила Вера Егоровна (в замужестве Хлопушина) в Климове, работала сначала в суде, затем секретарём в «Нижновэнерго».

Младшего сына Бореньку родители во время войны уберечь не сумели. Он погиб в 1943 году двенадцати лет от роду. Не на фронте, в овраге недалеко от Климова. Боря вместе с другими подростками работал в гончарной мастерской, которая была в то время в Климове. Рабочих рук не хватало, и его вместе с другим мальчиком, глухонемым от рождения, отправили в овраг на заготовку глины. Яма была глубокая, метра 3 – 4. Боря спустился в неё с бадьёй и лопатой, а мальчик, оставшийся сверху, поднимал наполненную бадью на верёвке. Видимо, ребята что-то не учли или не рассчитали. Но грунт сверху вдруг обрушился, глинистая почва поползла вниз и засыпала яму почти доверху. Боря оказался погребённым в ней заживо. Второй подросток спасти его не смог. Побежал за помощью. Откопали Борю уже мёртвым. Бабушка Марина всю жизнь по нему плакала. Такой вот парадокс: старший сын с войны живым вернулся, а младшего дома война отняла.

О военной судьбе дяди Меркурия я знаю только то, что его ни одна пуля не коснулась, хоть и на передовой был. Провожая его на фронт, бабушка Марина медный образок ему на шею повесила. С одной стороны – Богородица, с другой – батюшка Серафим. С этим образком он всю войну прошагал, да и потом как зеницу ока хранил. Дядя Меркурий в Урене жил, напротив больницы. Дом его и теперь стоит. А икону после его смерти жена его, Валентина, мне отдала. Теперь это наша семейная реликвия.

Давно нет деда и бабушки, умерли дядя Меркурий и тётя Вера, не стало мамы Вассы, но память услужливо подбрасывает факты их биографии. В войну мама замуж так и не вышла. Трижды влюблялась, но всех троих женихов безжалостно отняла война. А после войны сосед – Иван Иванович Коптелов с фронта вернулся. Был он на четыре года младше мамы, но её, девку видную, работящую, родители Ивана давно заприметили, да и Ивану она по душе пришлась. Сосватали, дедушка Иван дом для них купил в центре Уреня. В этом доме они жизнь прожили, троих детей воспитали. Всем дали образование. О войне особо не рассказывали, но в наши головы навсегда вложили, что всё можно пережить, всё вынести, лишь бы не было войны.

Мария Комарова