Ностальгия по детству

Среди прочей выпечки особое место занимали медовые лепёшки или, скорее всего, пряники, которые имели свойство длительное время не засыхать, поэтому отправлялись в посылках внукам в разные уголки страны. На всё лето привозили в деревню двоюродных брата и сестру. Рита очень радовалась их приезду, за компанию и обедалось вкусней, и игралось веселей.

На лето в деревню съезжалось видимо-невидимо детворы из разных городов: Москвы, Керчи, Перми. Целой гурьбой они шли на речку, катили автомобильную шину, которую использовали вместо спасательного круга, и купались до посинения, в кукурузном поле строили шалаши, тут же ели кукурузные початки, из них же делали кукол – плели им косы, стригли. А вечером, когда спадала жара, играли в вышибалы, лапту, девочки набивали банку из-под ландрина песком и гоняли её в классики, изощрялись упражнениями со скакалкой, соревновались: кто больше набьёт. Домой загонял только дождь. В такие моменты Рита любила выбежать в сад к своей любимой яблоне, которая была ранней и вся усыпана красивыми румяными яблоками, но не все можно было достать, а от ветра и дождя они осыпались, и предоставлялась возможность набрать целый подол отборных яблок. После этого приятно было с этой охапкой яблок устроиться возле кухонного окна. За окном – непогодь, а тебе тепло и уютно, сидишь себе и уплетаешь одно за другим сочные румяные яблоки. Ещё в такую погоду очень сладко спалось на веранде под пологом. Дождь стучал по крыше, и под эти стуки засыпалось поистине сном младенца.

Вы не поверите! В то время в деревне на 100 домов телевизор был лишь домах в двух-трёх, но несчастными себя никто не чувствовал, все вокруг были доброжелательными, приветливыми, радушными. Рита могла запросто сходить к соседке и покушать у неё (ведь у других всё кажется вкуснее), а сосед дядя Лёня по прозвищу Калеженька, так как с войны он вернулся без ноги, когда приходил к деду покурить и поговорить о политике, мог также запросто сесть за стол, на котором всегда были бабушкина стряпня и мёд, и перекусить.

Чтобы посмотреть сериал «Четыре танкиста и собака», односельчане сходились в один из домов, садились прямо на пол и с замиранием сердца смотрели очередную серию, а потом на улице играли, изображая героев этого фильма: Янека, Марусю. Шло соревнование за роли, всем девочкам хотелось быть Марусей, но эта роль почему-то всегда доставалась Ритиной подруге Люсе, как самой красивой девочке в компании.

Шёл 1966 год. Много традиций существовало у местной ребятни, которая не была избалована излишествами и радовалась каждой малости. Ранней весной шли в лес за первоцветами и приносили этот скромный букетик домой, по дороге с наслаждением вдыхая неповторимый запах свежести. Собравшись в компанию, отправлялись за щавелем в болото, которое почему-то называлось Свиным. Наполнив корзинки и ведёрки витаминной травой, приносили домой, где домашние пекли со щавелем пироги, а затем угощали друг друга – у кого вкуснее! Тот, кто хоть раз в жизни отведал такой пирог, влюблялся в него навсегда! Или это всего лишь вкус детства?

Ещё одна традиция, к которой готовились заранее, – это празднование Пасхи. К этому дню обязательно покупали обновки, шили новую котомку. С восходом солнца (не позднее) всей ватагой бежали по деревне, заходили в каждый дом и, произнося «Христос Воскресе», получали крашеное яйцо. Иногда в придачу ещё давали и сладости: печенье, конфеты. Всё это складывалось в котомку. Ночь перед этим Великим днём была неспаной, беспокойной: а вдруг бабушка проспит и не разбудит?

Один из таких пасхальных дней Рита запомнила на всю жизнь, потому что больше такого чуда ей увидеть не довелось. Ватага ребятишек, как обычно, бежала вдоль улицы от дома к дому, перескакивая через лужи, и вдруг кто-то крикнул: «Гляньте-ка на небо: чего творится!» Обратив свой взор на небо, дети стояли, как заворожённые: просыпающееся солнце вдруг начало вытворять чудеса – сначала оно крутилось, как сумасшедшее, потом разделилось на две половинки, эти половинки тоже крутились, потом соединялись, затем половинки делились на четвертинки, которые тоже крутились, вновь соединялись. Этот солнечный танец, наверное, наблюдали не только жители этой деревни, но впоследствии у кого бы Рита ни спрашивала про это чудо, никто такого не видел.

Лето детей той поры было в прямом смысле слова босоногим: не было необходимости надевать обувь, погода соответствовала времени года: если лето, то знойное, с тёплыми дождями, если зима, то суровая, с морозами и глубокими снегами. Свежий воздух, движение, домашнее питание из экологически чистых продуктов – что ещё нужно для здоровья? Поэтому и не припомнится даже, чтобы кто-то болел, даже городская ребятня уезжала из деревни порозовевшей и упитанной.

Зимой, накатавшись с горы на санках, ребятишки приходили домой такими, что штаны колом стояли, но выручала печка. Заберёшься, бывало, на тёплую печку, бабушка туда еды подаёт, а дед ей: «Пускай слезет и поест за столом, нечего баловать её», а бабушка: «Вот помру, тогда и баловать некому будет, хлебнёт ещё горюшка, а пока жива – буду баловать». Сколько раз за свою жизнь Рита потом вспомнит эти бабушкины слова!

Самым «серьёзным» лечением для деревенских детей было сидение над чугуном горячей картошки: укроют тебя одеялом и дышишь паром картофельным, чтобы нос «разоткнуло». А вот

таблетки пили крайне редко, даже и не вспомнишь такого эпизода. Один только раз возили Риту за 10 километров в больницу, чтобы удалить молочный зуб. После этого она готова была выдирать зубы каждый день, так как процедура оказалась быстрой и безболезненной, зато после этого ей купили какую-то вкусняшку, напоминающую козинаки, которые не продавались в местном сельпо. Она до сих пор очень хорошо помнит тот морозный зимний день, когда дедушка попросил в совхозе лошадь, запряг её в сани. Риту укутали в овчинный тулуп, и поехали они по накатанному санному следу среди заснеженных полей. Вначале было страшно, в такое путешествие она отправлялась впервые, к тому же предстояла встреча с зубным врачом, что тоже пугало, зато на обратном пути в предвкушении гостинца за удалённый зуб было спокойно и безмятежно. Эта безмятежность тоже навсегда осталась в детских воспоминаниях.

Дом, где жила Рита с бабушкой и дедушкой, был одним из самых добротных и ухоженных в деревне, потому что, как бы сказали сейчас, у деда руки росли из нужного места, он всё умел – был и столяр, и плотник. У него была своя столярная мастерская, где Рита любила бывать, поэтому она уже лет с пяти знала, что такое фрезерный и продольный станки, рубанок. Хотя дед был очень немногословен, ему всё-таки приходилось отвечать на сто тысяч «почему» своей внучки. Ей очень нравился запах стружки в его мастерской. Зимой он мастерил там оконные и дверные блоки, наличники, табуретки, комоды, а летом пропадал целыми днями на пасеке – «пчельнике», как говорили в то время, иногда даже оставался там ночевать. Среди леса была большая поляна, на которой размещались ульи и летняя дощатая избушка. Когда Рита была совсем маленькой, она практически росла на пчельнике. Между деревьями ей смастерили гамак, сверху натянули полог из марли от комаров, там она и спала. Пока дед с бабушкой занимались пчёлами, она ходила вокруг пчельника, собирала цветы, ягоды, грибы. Особенно не было предела восторгу, когда вдруг находила гнездо с маленькими яичками. Старалась побыстрее покинуть это место, чтобы не спугнуть птичку, которая высиживала птенцов.

Отдельная тема – это сад! Такого сада, как у них, не было во всей округе. В нём было 14 яблонь разных сортов, целый ряд вишен, сливы, терновник. А малина! Она занимала большое пространство около забора и была такая урожайная, что хватало и на соседей. Но самое главное – аромат! Возьмёшь в ладошку несколько ягод, вдохнёшь их аромат, и ты счастливейший из людей! До сих пор этот сад является Рите в снах, где она с упоением ходит среди яблонь полная благодати и наслаждения!

Бабушка была верующей, никогда не употребляла алкоголь, в церковь хоть нечасто, но ходила. Церковь находилась за 10 км от деревни. Когда Рита просилась с ней, она отвечала, что негрешна, мол, ещё, нечего ей там делать. В те годы вовсю процветал атеизм, может быть, бабушка не хотела проблем с властями, начнут говорить, что, мол, опекает ребёнка да ещё и к вере склоняет.

Выражение «раба чистоты» – это про бабушку. В доме всегда был идеальный порядок, всё блестело и сверкало, даже шесток у печки. Регулярно скоблились специальным ножом ножки у табуреток, полы мылись даже там, где содержались куры. Крыльцо было покрашено и покрыто лаком, что для того времени в деревне было редким шиком.

Рита до глубины души благодарна бабушке с дедом, что не отдали её в детдом, а воспитывали сами, что у неё было такое счастливое детство. Она очень бы хотела назвать своих детей или внуков их именами, но этого не получилось. Недавно маленькая внучка спросила у Риты:

– А как звали твою бабушку?

– Евдокия.

– А дедушку?

– Митя.

– Какие красивые имена!

– Тебе правда нравятся? – спросила Рита внучку.

– Очень!

– Тогда обещай мне, что назовёшь своих будущих детей этими именами.

– Обещаю, – серьёзно ответила внучка.

Прокручивая в памяти своё детство, словно пролистывая книгу жизни, Рита вдруг вспомнила строчки стихотворения:

Пусть мне приснится та деревня,

Где под ногами чернозём,

Где петухи под утро пели,

Где деревянный старый дом.

В нём босиком по половицам Сходила утром на поля,

В букетах колдовских ромашек Как будто видела себя.

Хочу увидеть занавески,

Герань за крашеным окном,

Как бабушка ворчит у печки,

А дед ругается с котом.

Пусть мне приснится та девчонка

С косичкой русой и бантом,

Которую доселе помнит

В родной деревне старый дом.

Марта Питерская.

Фото из открытых

интернет-источников