Горький привкус любви

Окончание. Начало.

– Что же ты, Феденька, стоишь? Проходи, раз пришёл.

Она, конечно, уже смекнула, в чём дело. Но продолжала в том же духе:

– Не к тебе ли гости, доченька? Где ты, покажись! Уж не сваты ли к нам пожаловали?!

Тося вышла из-за перегородки и, изображая недоумение, при этом не без гордости проговорила:

– Вот как! Надо поглядеть на жениха.

Беседовать долго не пришлось. На предложение Фёдора Тося уверенно ответила: «А что тут думать. Пойду! Феденька – парень хороший, надёжный. Лучше его мне здесь мужа не найти».

– Ну что, Мария, – сказала тётка Анна, – знать, породнимся мы с тобой!

На свадьбе гуляла вся деревня. Браки между своими деревенскими всегда приветствовались. Осенние дни стояли ещё тёплые, поэтому столы накрыли прямо во дворе дома. Фёдор не мог поверить своему счастью. Правда, невеста была очень молчалива и сдержанна. На неё это было совсем не похоже. Но он тогда, опьянённый счастьем, многого не видел. Лишь вскользь заметил, как мать во время разговора с подсевшей к ней за столом соседкой с грустью покачала головой.

Жизнь у молодых как-то сразу не задалась. Нет, молодая жена была хозяйственной, со всеми делами быстро управлялась. Матери Фёдора стала хорошей помощницей. Умела вкусно его накормить. Знала и ведала вовремя чистую рубаху подать. Но была холодна и неприветлива, особенно когда оставались они наедине. Ни тёплых слов, ни ласки он от неё не видел. А вот на людях всегда улыбалась и шутила, проявляла к нему завидное уважение. Фёдор видел, как мать, жалея его, вздыхает украдкой. Не сдержалась она лишь раз, когда родился Лёнька. Фёдор, счастливый, собирался в район за женой и сыном. Мать, глядя на него, бросила вскользь:

– Что же ты делаешь с собой, Феденька? Не любит она тебя. Теперь вот ещё сына неродного будешь воспитывать.

– Не лезь, мать, чтобы я этого больше не слышал. Моя жизнь. Разберусь. Мой это сын.

– Ну, разбирайся, сынок, разбирайся. Как бы локотки потом не пришлось кусать.

Так и потекла жизнь своим чередом. Тоня немного смягчилась к Фёдору. Но в основном возилась с сыном. Любила его безумно, лелеяла, всё самое лучшее для него старалась сделать. Когда Лёнька стал подрастать, часто ездила в райцентр: то игрушек ему накупит, то новых рубашек и штанов, то каких-то сладостей, которые для деревенских ребятишек были в диковинку. Фёдор не перечил. Лишь бы видеть её счастливой.

Беда пришла в их дом не-ожиданно. В одну из поездок она вернулась какая-то другая, уж очень счастливая. И в следующий раз забрала с собой Лёньку. Фёдор сердцем почувствовал неладное. Даже поехал встречать их к автобусу. Они вернулись, но вечером у Тони с Фёдором состоялся откровенный разговор. Какое-то время Фёдор ещё пытался её удержать. Но однажды утром она наспех собрала свои и Лёнькины вещи и пока мать была на ферме, уехала первым автобусом в райцентр. Фёдор молча смотрел, как она складывала вещи, как они с сыном вышли из дома, и долго, словно каменный, сидел у окна, глядя им вслед.

... Годы шли. В труде и домашних хлопотах Фёдор не заметил, как пролетели пять лет. В колхозе его ценили: он был одним из лучших механизаторов. Когда появилась в хозяйстве новая техника, председатель решил, что на курсы однозначно поедет Фёдор. А он и не стал отказываться, пора было хоть немного сменить обстановку. Находясь в райцентре, понимал, что жена с сыном где-то здесь, рядом. Долго сдерживался, но перед отъездом не смог удержаться от соблазна повидать сына. От деревенской Тониной подруги знал, что у них всё хорошо: Тоня работает в одной из столовых, Лёнька уже ходит в школу, снимают жильё где-то в районе вокзала. Точный адрес, как она сказала, ей не велено разглашать. Но захочешь, как говорится, найдёшь. Фёдор решил сначала отыскать кого-нибудь из тех, кто уехал из деревни в поисках лучшей жизни. Вспомнил одного из бывших колхозных трактористов, трудившегося на местном предприятии. А вдруг он что-то знает! Так оно и вышло.

На двери квартиры в бараке висел замок. Заметив поодаль у небольшого сарайчика скамейку, Фёдор сел и стал ждать. Вскоре на тропке, ведущей к дому, показался худенький светловолосый мальчик. Он медленно шёл, держа в одной руке портфель, который явно был ему не по силам, в другой – обёрнутый бумагой пирожок. Изредка останавливался, зажимал портфель между ног, сдвигал с пирожка бумагу, откусывал, вновь брал в руку портфель и шёл дальше. «Лёнька!» – ёкнуло у Фёдора сердце. Разве мог он его не узнать! Подойдя к двери, мальчишка долго копался с замком, но открыть у него не получалось. Фёдор, понаблюдав немного, наконец, решился подойти и тихо спросил: «Может, помочь, сынок?» Обернувшись, Лёнька растерянно посмотрел на него, но тут же, расплывшись в улыбке, радостно произнёс: «Папка, ты!» и протянул ему ключ.

От сына Фёдор узнал, что живут они скромно, что мамкины деньги в основном уходят на уплату за квартиру, что, работая в столовой, она иногда приносит оттуда какую-нибудь еду, а ещё, бывает, моет полы после работы. «Вот и сегодня сказала, что задержится. Я заходил к ней после школы», – с грустью сказал он. Проговорился Лёнька и о том, что иногда приезжает дядя Петя, привозит что-нибудь вкусненькое, и тогда у них настоящий праздник.

Тоня действительно вернулась поздно. Лёнька, не дождавшись её, заснул. Такого гостя она, конечно, увидеть не ожидала. Сначала смутилась. Но, немного помолчав, спросила:

– Как ты нас нашёл? Я ведь Вальку предупредила. Ну и язык же у неё!

– Да Валька тут ни при чём. Сам нашёл. Надеюсь, не выгонишь?

– Что ж с тобой делать?! Ночь на дворе. Завтра уедешь.

В этот раз разговор их ни к чему не привёл. Фёдор уехал, но потерял покой. Скучал по Лёньке, да и, увидев Тоню, понял, что по-прежнему любит её. Помаявшись какое-то время, вновь собрался в дорогу. Тоня встретила спокойно. Молчаливо и отрешённо смотрела, как он складывал их вещи в брошенное на пол покрывало, завязывал его огромным узлом и, перекинув кутуз через плечо, произнёс: «Всё, поехали домой!» Увидев, как радовался Лёнька, собирая в портфель книжки, не стала сопротивляться. Важнее всего для неё было видеть счастливые глаза сына. Да и соскучилась она по деревне.

Их семейная жизнь стала потихоньку налаживаться. Тоня какое-то время, пока ещё существовал колхоз, работала в конторе, затем продавцом в частном магазине, который открыл местный предприниматель. Лёнька, окончив школу, уехал учиться в областной центр. Отремонтировали дом. Фёдор купил машину, не новую, но главное, теперь он мог возить Тоню в райцентр по всякой надобности. Мать Фёдора во всём их поддерживала и покинула этот мир спокойной за судьбу сына. Но, видимо, испытания для них ещё не закончились. Фёдора стали беспокоить частые недомогания жены. Однажды он всё же настоял на обследовании. Диаг-ноз прозвучал, как приговор. И вскоре Тоня совсем слегла. Сгорела она, как свечка, буквально за полгода.

…Не стало её весной. Природа в тот год особенно радовалась ранним тёплым денькам: в саду буйно цвела черёмуха, в окно врывались запахи первых весенних трав, весело щебетали за окном птицы, а на любимой Тониной яблоне буквально за несколько дней набухли тугие почки. В то тёплое солнечное утро она тихо позвала Фёдора и попросила открыть окно.

– Смотри, чтоб не продуло тебя. Тепло пока обманчивое, –

заботливо ответил он, но выполнил просьбу жены.

– Благодать-то какая! – радостно проговорила она, вдыхая ворвавшийся в комнату свежий ветерок.

– Сходил бы ты, Федя, во двор за свежими яичками. Так бы и выпила сырое яйцо.

Фёдор, обрадованный, побежал во двор. Вот только выполнить последнюю просьбу жены не успел, за что и винил себя все последующие годы. А ещё часто думал о том, что ушла она так рано от того, что, смирившись с жизненными обстоятельствами, принять эту жизнь душой всё же не смогла. Жили они тихо, мирно, в достатке, дали сыну хорошее образование, вот только сердца их бились вразнобой.

…На крыльце послышались шаги.

– Ну, батя, ты даёшь! Всюду уже порядок навёл. Я же сказал, что приеду. Не сидится тебе на месте, – укоризненно сказал вошедший в избу Лёнька.

– Здорово, сынок! Не серчай! Для меня такие дела в охотку, – обнимая сына, ответил Фёдор.

– Ну, как дорога? Без проблем доехал?

– Не доехал, долетел!

– Да, спасибо Михалычу, не забывает нас. Дорога всегда на совесть почищена. Как ты насчёт чайку? Свежий заварил. Небось, не ел ничего с утра.

– Не откажусь!

– А может, щец?

– И щец! – потирая руки, с улыбкой ответил Лёнька.

Александра Семёнова.

Фото из открытых интернет-источников