Потерянные больные не забываются!

– Любовь Александровна, вы врач-окулист. Что заставило вас оставить свою основную работу и стать врачом-терапевтом в «красной» зоне?

– По своей первой специальности я врач-терапевт, поэтому, когда коллеги, работающие в ковид-госпитале, попросили меня прийти на подмогу, я согласилась. Признаюсь, было страшно. Я прекрасно понимала степень ответственности и степень риска, но других вариантов быть не могло: я врач, мой профессиональный долг – лечить людей в любых условиях и при любом раскладе.

– Как отнеслись ваши родные – муж, дети, родители – к тому, что вы пошли работать в зону повышенного риска?

– С пониманием. Они хорошо меня знают, поэтому с их стороны не было никакого сопротивления. Напротив, мой муж Виталий и моя мама Нина Сергеевна делали и делают всё, чтобы, работая в «красной» зоне, я могла не переживать за происходящее дома. Я знаю, что даже если мне приходится дежурить в больнице сутками, без внимания и заботы дети не остаются. Их и накормят, и с уроками помогут. Безусловно, семье не хватает общения со мной. Сын Артемий учится в шестом классе, дочь Елизавета – первоклассница. Я их практически не вижу. Но дети знают, что я работаю в ковид-госпитале, где в моей помощи нуждаются тяжелобольные люди, поэтому им нужно потерпеть. И они терпят.

– «Красная» зона потому и «красная», что велик риск заражения. Удалось ли вам уберечься от коварной болезни или вы ею переболели? Смогли ли уберечь родных от заражения по контакту?

– Я заболела в ноябре 2020 года. Лечилась дома. К сожалению, уберечь родных не смогла. Заболел муж. Практически с первого дня он проходил аналогичное лечение под моим наблюдением. Но болезнь прогрессировала – с 40-процентным поражением лёгких Виталия положили в Уренский ковид-госпиталь. Его лечили мои коллеги, я очень им благодарна за успешный результат.

– Любовь Александровна, скажите, пожалуйста, что для вас является самым сложным в работе в ковид-госпитале?

– Здесь очень тяжело как морально, так и физически. Когда я пришла работать в «красную» зону в июле 2020 года, всё казалось неизведанным. Пришлось приспосабливаться к работе в тяжёлом защитном костюме, перчатках и респираторе, которые не снимала по восемь часов. Не сразу организм приспособился обходиться всё это время без воды и пищи. Теперь средства защиты стали проще и легче, вакцинация медиков снизила риск их заражения. Тогда практически все пациенты ковид-госпиталя выздоравливали. Теперь в нашем госпитале стало гораздо больше очень тяжёлых пациентов, и далеко не всех из них удаётся спасти. Тогда мы верили, что covid-19 будет побеждён, количество пациентов в госпитале снизилось так, что в августе 2020 года он был закрыт. Теперь мы видим, что за третьей волной пришла четвёртая, что, мутируя, вирус становится всё опаснее, что жертвами его являются и взрослые, и дети. Коронавирус провоцирует и осложняет все имеющиеся в организме болезни и смертельно опасен для людей с сахарным диабетом, ишемической болезнью сердца, гипертонией, заболеваниями печени и почек. Мы не знаем, когда вирус будет побеждён и сколько нам ещё придётся работать в ковид-госпитале. Как врачи мы делаем всё, чтобы каждый из наших пациентов выздоровел, но не имеем никаких гарантий, что человек будет спасён.

– Второй год вы работаете в ковид-центре. Что изменилось за это время в диагностике, техническом и лекарственном обеспечении, методах лечения больных?

– В первую волну эпидемии в Уренской ЦРБ не работал компьютерный томограф, поэтому на диагностику больных возили в Шахунью. С сентября 2020 года у нас новый томограф. За счёт установки кислородной станции и приобретения кислородных концентраторов полностью решена проблема обеспечения больных кислородом. Расширилась площадь ковид-центра, в нём увеличилось количество коек за счёт перевода терапевтического отделения в отремонтированное здание инфекционного отделения. Что касается методов лечения больных ковидом, то клинические рекомендации постоянно совершенствуются. В настоящее время в действии находится 13-я версия. Лекарственными средствами ковид-госпиталь обеспечивается в достатке. К тому же разрабатываются новые лекарства, способные остановить развитие вируса, и такие к нам поступают.

– Чем тяжелее состояние больного, тем выше мера ответственности врача за его жизнь и здоровье. В ковид-центр попадают самые тяжёлые пациенты. Что помогает вам бороться до последнего и не опускать руки даже тогда, когда спасти человека не получается? Приходилось ли вам испытывать отчаяние, сдерживать непрошеные слёзы?

– Думаю, что выкладываться по полной мне помогает профессиональный долг. Я с детства мечтала лечить людей, как это делала моя мама Нина Сергеевна, работавшая в больнице медсестрой. В 10 лет я уже знала, что буду врачом и сознательно к этому готовилась. Училась преодолевать трудности, быть нужной людям, помогать им в борьбе с болезнями. Разве сейчас, будучи врачом ковид-госпиталя, я имею право снять с себя ответственность, не бороться до конца за жизнь больного, опустить руки? Впрочем, вы правы, бывают и минуты отчаяния, и непрошеные слёзы. Ведь самое страшное в нашей работе – смерть человека. К этому нельзя привыкнуть, с этим невозможно смириться. Потерянные больные не забываются.

– Когда человек попадает в ковид-госпиталь, врачу приходится работать не только с больным, но и с его родственниками. Скажите, пожалуйста, общение с ними помогает или мешает в лечении? Что должны знать люди, чей близкий родственник оказался в ковид-центре?

– Общение с родственниками больного требует времени, которое приходится отнимать от работы. Когда родственников много и все начинают звонить, это скорее мешает, чем помогает. Для пользы дела достаточно одного родственника, который будет справляться у врача о здоровье. В принципе, поддержка близких – мощный стимул к выздоровлению, который мы стараемся использовать. И родственники должны об этом знать.

– В России уже четвёртая волна эпидемии. Кого-то затронула первая, кто-то переболел в третью или во вторую. А медики ковид-госпиталя уже двадцатый месяц находятся в эпицентре, работают без отпусков и праздников, подменяют заболевших коллег, жертвуют своими нервами, отдыхом, здоровьем, нередко в прямом смысле слова вытаскивая больных с того света. Говорят, что если и дальше так будет продолжаться, то наступит время, когда лечить людей станет некому. Что, на ваш взгляд, нужно делать, чтобы остановить распространение пандемии коронавируса?

– На данный момент есть только одно средство от распространения эпидемии – это вакцинация. Во многих странах с пандемией почти справились за счёт вакцинации и получения коллективного иммунитета, а в России многие надеются на чудо, а чуда нет и не будет. Нет такой волшебной таблетки, которая спасает от вируса. Но есть вакцина, которая даёт возможность выработать иммунитет, в том числе и коллективный. Однако люди не хотят делать прививки и соблюдать меры профилактики. Инфицированные вместо того, чтобы сидеть на карантине, ходят по гостям и магазинам. Большой приток пациентов дают похороны, юбилеи, свадьбы. Среди пациентов нашего ковид-центра на десять непривитых приходится один-два вакцинированных. Очень часто больные поступают семьями, а то и целыми деревнями. В таких случаях уже никто не спрашивает, стоит ли прививаться. Только время вспять не повернёшь – умершие не воскреснут.

– Любовь Александровна, многие родители напуганы слухами о грядущей вакцинации детей от коронавируса. Как вы относитесь к этому как врач и как мама?

– Как врач и как мать двоих школьников я – за детскую вакцинацию. У сына и дочери все прививки сделаны вовремя согласно прививочному календарю. Сейчас, когда дети заражаются и болеют, причём тяжело, назрела необходимость детской вакцинации. В Европе такой опыт уже есть. Думаю, что целесообразно вакцинировать детей, чтобы они могли посещать школы, детские сады, спортивные комплексы, учреждения дополнительного образования. Дистанционная учёба дома за компьютером страшна потерей не только знаний, но и здоровья.

– Любовь Александровна, работу медиков ковид-центра часто называют фронтовой. Но, говорят, и на фронте бывают минуты счастья. С чем связаны они у вас?

– Счастье – это когда ты утром делаешь обход и видишь: все пациенты на месте, никто не умер, никого не перевели в реанимацию. Счастье – когда лежавший на животе и дышавший исключительно кислородом больной начинает дышать самостоятельно. Счастье – когда дети приходят встречать выписывающуюся из ковид-центра маму, а ты видишь их из окна и благодаришь Бога, что эту молодую женщину удалось отвоевать у смерти. Счастье – когда, переболев, возвращается на работу твой коллега. Да мало ли поводов для счастья, когда несчастье рядом!

– Есть люди, на которых всё держится. Когда они куда-то приходят, там становится лучше, когда уходят, – дело труба. Думается, вы из их разряда. Пока вы находитесь в эпицентре борьбы с коронавирусом, пациенты Уренской ЦРБ страдают от отсутствия врача-окулиста, а Устанская участковая больница, где вы выполняли функцию врача-терапевта, лишилась дневного стационара. Скажите, есть ли надежда, что вы вернётесь и всё встанет на свои места?

– Этой надеждой я живу! Очень хочется победить злополучный коронавирус, чтобы всё встало на свои места. Раз в неделю я прихожу в кабинет окулиста, чтобы принять экстренных больных и беременных женщин, и получаю от этого огромное удовольствие. Есть и ностальгия по любимой профессии врача-окулиста и желание вернуться в Устанскую больницу, чтобы оказывать медицинскую помощь живущим здесь людям, в числе которых и мои родители.

– Любовь Александровна, человеку не дано знать о грядущих испытаниях, но у него есть возможность анализировать прошлое. Скажите, если бы выбирали себе профессию сегодня, вы бы снова стали врачом и пошли работать в «красную» зону?

– Честно говоря, я не представляю себя в другой профессии. Я делаю то, что мне нравится, что я могу делать. Как врач я нужна людям. Да, за последние тринадцать лет ( столько я работаю в Уренской ЦРБ) здравоохранение и отношение к медицинским работникам изменились не в лучшую сторону, но я и сегодня выбрала бы профессию врача и пошла бы работать в «красную» зону, как я, собственно, и сделала.

Беседовала Татьяна Журавлёва