Ниночка

Село Красногор величественно стоит на горе из красной глины, со всех сторон окружённое дремучими лесами, только кое-где тянутся проплешины вспаханной земли. С незапамятных времён село живёт охотой, зверя тут хоть отбавляй – кабаны и лоси водятся в великом множестве. Это довольно мирные животные, от них вреда, как от зайцев да от лис. Куда более страшны бурые медведи да рыси, чувствующие себя в окрестных лесах, как дома. Торгует село Красногор всё больше с Ветлугой, там основное купечество сосредоточилось. Не по своей прихоти, а по воле судьбы, так жизнь устроилась. С трудом отвоевывает человек у природы клочки земли, засевает их рожью, льном, просом, овсом.

Мало Красногор походит на другие сёла, где Советская власть заявила о себе в полную силу, до такой глухомани она ещё не добралась. Вкруг села множество деревень раскинулось с необычными названиями: Плаксово, Стреляжка, Лушмарь, Кокуй, а по другую сторону – Валявино, Мутовкино, Вшивок, Масленьково. В каждой – свой престольный праздник. В Пасху массовое гулянье всегда проходит в Красногоре, и вся Фомина неделя вплоть до Радоницы считается праздничной. Загодя шьются наряды, простые, бесхитростные, но всё же обновы. Девки в магазине скупают атласные ленты, парням шьются новые рубахи, а те, кто побогаче, форсят в хромовых сапогах.

Пролилась весна на землю зелёным дождём, загудела, наполнилась шумом земля, не осталось ни одной стёжки, ни одного закоулка, где бы весна не хозяйничала походя. Побежали по деревням говорливые ручьи, зашумели весенние ветры, выгоняя из лесов остатки застоявшейся зимы.

В эту весну праздник Пасхи был особенно долгожданный – Ниночке зимой исполнилось шестнадцать лет, и мать разрешила ей идти со своими деревенскими на гулянье в Красногор. Сколько ожиданий было у Ниночки связано с этим праздником!

В первый день праздника с утра девчонки стайками стали собираться на краю деревни, чтобы всем гуртом идти на гулянье. Завязала Ниночка в узелок новое платье, туфельки положила на невысоком каблучке и, провожаемая наставлениями матери, отправилась на конец деревни.

– Царица небесная, благослови, – напутствовала её бабушка Фёкла.

Утреннее солнце, не заслонённое тучами, изливало на мир пасхальную радость. Ниночка прищурила свои небесные глаза-незабудки и с радостью всем естеством устремилась навстречу новому дню, навстречу солнцу. А оно, как и каждый год, дарило людям необычайное сияние. Ещё когда Ниночка была маленькая, бабушка на Пасху будила её раным-рано поглядеть, как солнышко играет. И правда, из глубины солнечного диска ослепительными потоками лились на землю лучи в утренних переливах, волшебно преображаясь в радужный свет. Сегодня, в первый день Христова праздника, таинство это было необычайно зрелищным и ярким.

За деревней на сваленных брёвнах собралась деревенская молодёжь. Девки разряжены, как красные маки, ленты в косах радугой переливаются, парни тоже нарядные, с гармошками. Веселье и смех слышны отовсюду. С ближайших полей доносится запах влажной земли, и этот пьянящий запах будоражит ещё больше.

Общим советом решили идти через Мутовкино и Плаксово прямо на Красногор.

Хороши они, просёлочные дороги, ровной гладкой лентой бегут по всему лику земли. Кое-где поросли травушкой-муравушкой, ступишь на такую босиком, словно с землёй поцелуешься. Забывается, забывается поэзия просёлочных дорог, уходит в небытие красота и особенная атмосфера прошлой жизни. Не успеешь оглянуться, запечатлеть в памяти, а и нет уже той или иной деревни. Много потеряла Россия своих деревень, оплота истинно русской души!

За песнями да разговорами молодые люди вошли в лес, он преградил дорогу солнечным лучам, окутав прохладой и покоем. Дорога в лесу другая, плотная, густо ершится травой, местами, где низина, поросла мхами. Перед самым Красногором перешли речку-невеличку, что течёт в тишине и покое, только у берега шелестит чуть тронутая ветром осока, да незабудки глядятся в речную гладь.

Для юной Ниночки, впервые попавшей в такое большое село, оно показалось чуть ли не городом. Улицы длинные и широкие, дома все красивые, с резными затейливыми наличниками.

Солнечный день почти по-летнему разгорается в полную силу, наезженная дорога на широкой улице красна в лучах яркого солнца. На самой горе показалась величественная деревянная церковь. Колокола отзвонили, и на центральную, гладко утоптанную площадь не спеша подтягивается празднично одетый народ. От берёзы, что стоит вдалеке, слышны шум, весёлый смех, звук гармошки. Вековая берёза, широко раскинув свои узловатые ветви, принимает всех желающих на качели. Деревенские качели – это целая поэма. Есть тут на что полюбоваться: девки в ярких крепдешинах и атласах, как диковинные цветки, взлетают ввысь в такт качелям, потом с визгом «ухают» вниз и, уцепившись друг за друга, визжат уж совсем неистово. Парни снисходительно ухмыляются на девичьи слабости. Гармонист сидит посерёдке и, поддерживаемый с обеих сторон под руки, наяривает «Коробочку».

Берёза только поскрипывает от такой круговерти, ведь не меньше десятка парней и девок расселось на качелях, да ещё двое на концах. Поодаль несколько парней сбились в кучку,

о чём-то оживленно беседуют. Завидев вновь прибывших, парни заинтересованно уставились на новых девок, оценивая их взглядами. Ниночка, немного стушевавшись, запятилась назад, прячась за своих деревенских. Из толпы парней послышался смех и незлобные выкрики:

– «Семидоны» пришли со свитой!

А «семидоны» и в ус не дуют, парни с парнями по рукам поздоровались, у девок тут тоже подруг и родни полно. На центральной улице налаживается гулянье, отовсюду народ стекается. Завели хоровод, кто с кем встал, все перемешались. Крепкая рука подхватила Ниночку и увлекла в красивый деревенский танец. Кружась в хороводе, Ниночка видела только руку. Крепкую мужскую руку! Краешком глаза она взглянула на соседа. Красивый оказался парень, всем вышел: и красотой, и ростом. Он тоже посмотрел на неё и улыбнулся.

Хоровод получился большой, и свои деревенские почти все оказались на противоположной стороне, но Ниночка больше не робела, чувствуя крепкое и ободряющее пожатие тёплой ладони. А потом… Время, как будто остановилось, исчезли звуки, и она видела только движущийся хоровод. Её душа варилась в томном сладком вареве и не хотела оттуда выныривать. Опамятовалась Ниночка, когда хоровод заметно поредел, и солнышко, заглядывая ей в глаза, ясно давало понять, что немало времени утекло. Свои, кошелевские, уже тянули её за собой смотреть, как среди деревни на сухом выгоне бабы катают яйца. Все, молодые и старые, одетые в светлые праздничные одежды, в самошитых фартуках с карманами на животе, выстроились друг против друга шагов за двадцать. Девчонки подошли, когда игра уже началась и, зная её простые правила – тот, кто больше яиц вышибет – положит их в свой карман, с интересом наблюдали. Яички просто загляденье: крашеные луковой шелухой, цвет имеют от бордового до светло-жёлтого. Игра прибыльная – у некоторых в карманах и за пазухой порядочно набралось выигранных разноцветных яиц.

Солнце, клонясь к закату, золотило облака, когда молодёжь снова потянулась к центру села. Девчонки, подцепившись под руки, ходили взад-вперёд по центральной улице, пели на разные голоса, а парни, как приговорённые, всюду следовали за ними. Когда Ниночка вновь увидела своего нового знакомого, сердечко застучало.

– Николай! Пшеницын, иди к нам, – позвали его парни.

– Значит Николаем зовут, – с нежностью подумала Ниночка.

А Николай, догнав толпу, протиснулся к девчонкам и оказался в аккурат позади Ниночки. Как будто бы случайно. Парни хитро перемигнулись, дураков нет, всё ясно. Николай долго искал момента поближе познакомиться с Ниночкой, слегка робел, вдруг не поймёт его намерений, молодая больно. Сам же он отслужил в армии, работал в колхозе на тракторе и был по деревенским меркам завидным женихом. Кто- то из ребят предложил:

– Давайте поиграем в игру «Выходи на мороз».

Остановились у крайней избы, девки расселись на широкую лавку под окнами, в носовых платках семечки приготовлены. Как же без них! Парни посчитались, выбрали водилу, который стал вызывать девок «на мороз». Избранная становилась к нему спиной и на раз-два-три оба одновременно поворачивались друг к другу. Если повернулись в разные стороны, девка освобождает место другой, если совпали – шли «на мороз».

– Кошелята, а почему вас зовут «семидоны»? – высунулась красивая девка с косой, заплетённой розовой атласной лентой.

– Вот пойдёшь за меня замуж, и ты будешь «семидониха», – оскалил зубы Пашка Архипьев.

– Зря скалишься, по себе дерево-то руби, – оборвала его девка и перекинула косу с груди на спину. Парни захохотали: «Получил!»

Колька, когда подошла его очередь «идти на мороз», выбрал Ниночку, и вот он, счастливый случай: по команде оба повернулись в одну сторону. Провожая их, парни желали «не заблудиться».

– Аукайте, если что, – напутствовали с хохотом.

Тонкой свирелью свистела в кустах иволга, крохотная малиновка пела про медовые кашки. Вечер тёплым туманом медленно сходил на землю.

– Завтра тоже будет тёплый день, – сказал Николай, надо же было как-то начинать разговор. От кошелевских девчонок он уже знал, как её зовут.

– Красивое у тебя имя, Ниночка! – сказал он, и так у него это вышло по-особенному ласково, что Ниночкино лицо стало бордовым от смущения.

«Хорошо, что в темноте не видно», – подумала она про себя.

С конца деревни глухо доносился смех, пиликала гармонь, а здесь, у речки-тихони, они были одни, и им было так хорошо, как-то зыбко, пугающе хорошо. Густой туман плотным облаком окутал низину, ни зги не видно, только осока у берега, казалось, выросла из воздуха. Ниночка ещё никогда не была наедине с парнем, поэтому её била мелкая дрожь, которую она безуспешно старалась унять. Она не понимала себя, не понимала, что происходит вокруг. Потом она скажет про это свидание: «Всю меня жгло, как огнём».

Она ещё не знала, что судьба преподнесла ей драгоценный подарок. Потихоньку стал налаживаться разговор, первая неловкость прошла. Николай взял её за руку и ласково гладил тонкие пальчики. Они сидели на берегу реки, укутанные туманом, похожем на парное молоко, и лучше этого не было у неё мгновения за всю её последующую жизнь.

Любовь коснулась их сердец одновременно. Перед рассветом, прощаясь, Николай сказал, что будет приходить к ним в деревню.

В ближайшее воскресенье Николай, как на крыльях, прилетел в Ниночкину деревню. Но между влюблёнными, как клин, встал молоденький парнишка. Видно, он давно себе приглядел Ниночку, закуражился у всех на виду. Парни его уговаривали:

– Лёнька, отступись, не затевай!

Лёнька демонстративно сплю-нул сквозь зубы и, показывая, как чешутся кулаки, хукнул правой, потом левой. Николай отскочил, но костяшки Лёнькиного кулака успели въехать ему прямо в нос. Брызнула кровища. Николай молча вытерся и тоже нашёл, чем ему ответить. В ход пошли колья, жгли друг друга так, что пришлось их разнимать взрослым мужикам. Попало и разнимальщикам.

– Ещё раз увижу тебя около неё, дроля, будешь лететь и свистеть, – орал Лёнька, сплёвывая кровь сквозь зубы и щупая заплывший и саднящий глаз.

Дрались в деревнях парни из-за девок, но не так, не прилюдно. После этого случая Ниночка долго не показывалась на улицу, ничего хорошего в этом не было, один позор. Не стал Николай дальше связываться с этим малолетком, пусть ума маленько наберётся, потом можно и поговорить. Решил, что ситуация постепенно прояснится. Она и прояснилась. Началась война. Николая почти сразу призвали на фронт. Он прошёл всю войну и вернулся домой целым, хотя и с кучей железа в организме.

Говорят, свою судьбу на кривой кобыле не объедешь. И это, действительно, так. Сразу после войны Ниночка с Леонидом сыграли свадьбу. Трудная была у неё жизнь после замужества. В послевоенные годы в деревнях остро ощущался голод, ели колоколец, пекли хлеб напополам с мякиной, да мало ли горя ещё они повидали? По прошествии лет встретила она как-то раз Николая в райцентре на автостанции.

– Обнял он меня и поцеловал прямо в губы, – рассказывала она своим близким.

А было Ниночке в ту пору уже за семьдесят. Так вот и призадумаешься, насколько удивительно человеческое сердце. Сколько лет прошло, а не смог он её забыть. Бывает ли так? Может, раньше умели сильнее любить? Он ей просто сказал:

– Я любил тебя всю жизнь.

И всё. А больше ничего и не надо говорить.

Когда её муж умер, и Николай тоже остался один, он разыскал Ниночкин адрес и телефон через знакомых, на тот момент она жила у дочери в соседней области, и попросил хотя бы повидаться с ней, мол, сын на своей машине привезёт его к ней.

– Николай хочет переехать ко мне жить, – поделилась она со своей дочерью. – Не знаю, что и делать. Согласие я ещё не дала, стара уже, а ведь за мужиком надо ухаживать.

Но она не решилась с ним даже встретиться, отказала ему. Наверное, любила его по-прежнему, поэтому и отказала. В эти годы женщине остаются только воспоминания о той поре, когда она была шестнадцатилетней. Не захотела, чтобы он увидел её постаревшей.

Эта история не имеет конца. Когда Ниночка «уходила», казалось, что свет от этой любви блеснул в её глазах. Она твёрдо верила, что разминулась с ним в этой жизни, но в каком-то неведомом пространстве они снова встретятся, ведь у любви не бывает прошедшего времени.

Уходят в предание и стираются из памяти воспоминания о старинных русских сёлах и деревнях, просёлочных дорогах, родных лесах и перелесках, даже люди, жившие рядом, вспоминаются смутно, но никогда не уйдёт из памяти образ родного лица, подарившего свет жизни, самого дорогого и любимого твоего лица, мама!

Татьяна Котельникова

Фото из открытых интернет-источников