Зов земли

Лагпункт № 1

Посёлок Лесокомбината первоначально назывался Управление и был построен немецкими военнопленными в 1944 году для начальства и служащих Лагпункта № 1. Исправительно-трудовой лагерь находился в трёх километрах от селения. В 1946 в Лагпункте разместили советских репатриированных, потом – более двух тысяч политических и уголовных заключённых. Позднее были созданы ещё два лагеря – «Минеевский» и «Байбаш» в общей сложности на 600 – 750 человек. Наряду  с ворами и убийцами в годы массовых репрессий за решёткой сидели фронтовики, прошедшие фашистские концлагеря, срок получали по ложным доносам, за необдуманно сказанное слово, за сорванный с колхозного поля колосок… 

Те, кто читал «Архипелаг ГУЛаг» Александра Солженицына, могут живо себе представить картину лагерной жизни 40-х – начала 50-х годов. Не где-то в Архангельске, Владивостоке, Магадане, а совсем рядом, в нашем районе, была своя «обитель зла». За четырёхметровым забором с колючей проволокой в бараках-мазанках, промерзающих насквозь и продуваемых всеми ветрами, заживо гноили людей, превращая их в серую безликую массу с потухшими глазами, вечно голодную, замёрзшую, замученную непосильным трудом на погрузке деревьев и лесоповале. Люди умирали «пачками», их хоронили ночами, без одежды, лагерную рвань передавали другим заключённым. За неудачный побег у ворот лагеря, прямо на глазах у вольных жителей, конвоиры могли забить несчастных  до смерти. Уму непостижимо, как в таких условиях люди умудрялись не только выжить, но и сохранить достоинство, среди всех этих ужасов – чистоту души, добросердечность, способность любить, прощать?!  

Пять лет в лагерных застенках провёл К.В. Мартовский. Горьковчанина посадили по доносу за «антисоветскую агитацию», а фактически за то, что дал знакомому почитать книжку про индейцев. От неминуемой смерти его спасла лагерный врач, которой он, выпускник сельхозинститута, немного зная латынь и разбираясь в химии, помогал в санчасти. Выйдя на свободу, Константин Васильевич остался на уренской земле, создал семью и трудился на благо своей страны сначала агрономом, какое-то время председателем колхоза и до выхода на заслуженную пенсию преподавателем в Уренской школе № 1. О времени, проведённом на зоне, Константин Васильевич не любил вспоминать. Но одной невероятной для лагерной жизни историей с родными поделился. На железной дороге произошла авария: сошли с рельсов две цистерны с чёрной икрой. Больше месяца заключённым вместе с баландой давали списанный рыбный деликатес. Но вот напасть, уже через несколько дней им даже смотреть на эти изыски было тошно.

Уренцы помнят Константина Васильевича как автора поэтических сборников  о любви и красоте родной земли. Имя поэта навсегда вошло в историю нашего края, благодарные земляки ежегодно проводят межрайонный фестиваль поэтического творчества имени К.В. Мартовского – талантливого, светлого, сильного духом человека.

Познав все ужасы фашистского плена, оказался в советской зоне на лесоповале в уренской тайге отец заслуженного артиста РСФСР, режиссёра Николая Дмитриевича Чиндяйкина. Мальчик родился, когда отца перевели на вольное поселение. В своих интервью о детских годах он рассказывает, с какой любовью и нежностью к ним с сестрой относились родители. Каторга не сломила, не озлобила бывшего заключённого, пережитые страдания возвысили душу, научили ценить каждое мгновение жизни. Часто, усадив детей на колени, он с сияющими глазами повторял: «Дети, какие мы счастливые!» 

Лесозавод

В 1960 году лагерь был ликвидирован, на его базе создали лесопромкомбинат. Это было мощнейшее предприятие с высокими объёмами производства, работающее по чётко отлаженной системе. На переработку шло всё, вплоть до вершинника. Делянки убирались под грабли, землю боронили, чтобы уже весной посадить саженцы из питомника предприятия. Пиломатериал вывозился вагонами по узкоколейной железнодорожной ветке. С 20-метровых куч опила, оставшегося после переработки древесины, местная ребятня зимой каталась на лыжах. Со всех концов России тянулись сюда на заработки люди.   Труд был не менее тяжёлым, чем в колхозах, но платили за него в разы больше.

Это был период расцвета и для посёлка Лесокомбината. Жизнь здесь кипела и бурлила. Работали почта, клуб, детсад, школа, библиотека, столовая, гостиница, при больнице функционировал роддом. Кроме приехавших на заработки здесь по соседству жили бывшие тюремные надзиратели, кинологи, конвоиры, заключённые Лагпункта №1. 

Во второй половине 80-х годов в связи с истощением лесных запасов крупнейшее лесозаготовительное предприятие прекратило своё существование, всех рабочих сократили с выплатой двухнедельного пособия. Всем желающим давали работу и жильё в Нижегородской области. 

С закрытием кормильца-завода  стал редеть поселковый народ, одна за другой закрывались организации, пустели дома, сиротела земля. Вот здесь, по логике вещей, можно было бы поставить точку в нашей истории.  Но вопреки здравому смыслу в медвежьем углу, где из благ цивилизации есть только свет, вдали от железнодорожного транспорта, в 30 километрах от райцентра, с которым связывает убитая лесовозами дорога, всё ещё теп-лится жизнь. Постоянно здесь проживает не более 10 человек. Но летом черновская округа оживает, и оглушительная тишина, лишь изредка нарушаемая визжанием пилы и шумом автомобиля, снова наполняется детским смехом, беззаботной болтовнёй соскучившихся за долгую зиму дачников. Стучат молоточки, ревёт мотоблок, селение окутывает дымок ароматных шашлыков, плещется в речке молодёжь. Невзирая на расстояние, люди едут сюда из Нижнего Новгорода, Дзержинска, Москвы, Саратова, Мурманска, Сыктывкара, Астрахани… В общей сложности около 70 человек. У большинства из них чернов-ские корни. Чем держит их эта земля? Ответ надо искать у местных жителей.

ИЗ ГОРОДА – В ДЕРЕВНЮ

Захватив с собой сменную обувь, а также тягловую силу – мужа и сына, сажусь в автомобиль и, махнув рукой на весеннюю распутицу, еду в гости к семье Макиных в посёлок Лесокомбината. Дорога дальняя, есть время поразмышлять. 

Петра и Тамару знаю давно, а потому отчасти в курсе их семейной истории. Супруги оба местные, у обоих деды прошли через мясорубку Лагпункта № 1, 

в таёжном посёлке нашли свою судьбу и пустили корни. Пётр на 5 лет старше жены, в детстве дёргал её за косички и дразнил малявкой, а пришёл из армии и вот – влюбился. Дело могло закончиться свадьбой, но судьба внесла свои коррективы. Тамара, переехав в Нижний Новгород, получила образование, нашла работу по душе, вышла замуж. Пётр остался на малой родине. Но семейная жизнь Томы не заладилась. Супруги развелись. Успокоить сердце Тамара поехала в свою лесную деревушку. Заглянула на недельку, да и осталась насовсем. Престижная работа, городские удобства, друзья – всё осталось в прошлом, о котором сейчас ей напоминает только её автомобиль.  А я бы так смогла?

– Мама, смотри, какая лужа! – вернул меня в действительность голос сына.

Да уж лужа, так лужа! Как бы в ней не остаться. Чем больше лужи, тем ближе к пункту назначения. Почти приехали. Вот они, красавицы-сосны, встречают гостей. Торопливо открываю окно, от живительного воздуха слегка кружится голова, щемит сердце от тихой радости... «Сейчас налево», – говорю мужу. И мы на месте.

Заливистый лай, мерный стук топора – и хозяин, и охрана при деле. Во дворе резвится розовощёкая ребятня. А вот и хозяйка показалась, приглашает в дом. Да где там! Сын тянет по направлению к речке. 

По извилистой тропочке спускаемся прямо к Чёрной, она у Макиных, можно сказать, в огороде течёт. Мужская половина семьи здесь круглый год купается, из бани – прямо в речку. А за речкой – пойма, а за поймой – лес. И всю эту красоту у них из окошка видно. 

– Мама, смотри, сколько следов! – разводит руками сын.

Мартовский снег ещё хранит причудливые узоры  звериных и птичьих следов. 

– Мы тут часто наблюдаем, как лиса зайцев гоняет, – поясняет Тамара.

–  Ух, ты! А что, и волков, и медведей видели? – не унимается мой юный следопыт.

– Мы же, Витя, в лесу живём, это наши соседи. В лютую зиму в поисках еды волки близко к деревне подходят. И медведей в нашем краю немало. Как не встретиться?! Частенько ягоды в лесу собираешь, глядь  – мишка по соседству земляникой или малиной лакомится, – вступает в разговор Пётр. Сколько лесных тропок им исхожено,  он таёжных дел настоящий знаток, хозяин леса – лесник.

– И что, не страшно вам? – интересуюсь я.

– Дед мой всегда говорил, что бояться надо не четвероногих, а двуногих. А страшно, если ветер подует и сухое дерево на тебя в лесу упадёт или ногу в пути сломаешь – и комары съедят, – вот уж не знаю, в шутку или всерьёз отвечает он мне.

– А рыбы много у вас в речке? – как заядлый рыбак полюбопытствовал сын.

– Видимо-невидимо, – откровенно лукавит наш собеседник. – Вот домой придём, 

Захватив с собой сменную обувь, а также тягловую силу – мужа и сына, сажусь в автомобиль и, махнув рукой на весеннюю распутицу, еду в гости к семье Макиных в посёлок Лесокомбината. Дорога дальняя, есть время поразмышлять. 

Петра и Тамару знаю давно, а потому отчасти в курсе их семейной истории. Супруги оба местные, у обоих деды прошли через мясорубку Лагпункта № 1, 

в таёжном посёлке нашли свою судьбу и пустили корни. Пётр на 5 лет старше жены, в детстве дёргал её за косички и дразнил малявкой, а пришёл из армии и вот – влюбился. Дело могло закончиться свадьбой, но судьба внесла свои коррективы. Тамара, переехав в Нижний Новгород, получила образование, нашла работу по душе, вышла замуж. Пётр остался на малой родине. Но семейная жизнь Томы не заладилась. Супруги развелись. Успокоить сердце Тамара поехала в свою лесную деревушку. Заглянула на недельку, да и осталась насовсем. Престижная работа, городские удобства, друзья – всё осталось в прошлом, о котором сейчас ей напоминает только её автомобиль.  А я бы так смогла?

– Мама, смотри, какая лужа! – вернул меня в действительность голос сына.

Да уж лужа, так лужа! Как бы в ней не остаться. Чем больше лужи, тем ближе к пункту назначения. Почти приехали. Вот они, красавицы-сосны, встречают гостей. Торопливо открываю окно, от живительного воздуха слегка кружится голова, щемит сердце от тихой радости... «Сейчас налево», – говорю мужу. И мы на месте.

Заливистый лай, мерный стук топора – и хозяин, и охрана при деле. Во дворе резвится розовощёкая ребятня. А вот и хозяйка показалась, приглашает в дом. Да где там! Сын тянет по направлению к речке. 

По извилистой тропочке спускаемся прямо к Чёрной, она у Макиных, можно сказать, в огороде течёт. Мужская половина семьи здесь круглый год купается, из бани – прямо в речку. А за речкой – пойма, а за поймой – лес. И всю эту красоту у них из окошка видно. 

– Мама, смотри, сколько следов! – разводит руками сын.

Мартовский снег ещё хранит причудливые узоры  звериных и птичьих следов. 

– Мы тут часто наблюдаем, как лиса зайцев гоняет, – поясняет Тамара.

–  Ух, ты! А что, и волков, и медведей видели? – не унимается мой юный следопыт.

– Мы же, Витя, в лесу живём, это наши соседи. В лютую зиму в поисках еды волки близко к деревне подходят. И медведей в нашем краю немало. Как не встретиться?! Частенько ягоды в лесу собираешь, глядь  – мишка по соседству земляникой или малиной лакомится, – вступает в разговор Пётр. Сколько лесных тропок им исхожено,  он таёжных дел настоящий знаток, хозяин леса – лесник.

– И что, не страшно вам? – интересуюсь я.

– Дед мой всегда говорил, что бояться надо не четвероногих, а двуногих. А страшно, если ветер подует и сухое дерево на тебя в лесу упадёт или ногу в пути сломаешь – и комары съедят, – вот уж не знаю, в шутку или всерьёз отвечает он мне.

– А рыбы много у вас в речке? – как заядлый рыбак полюбопытствовал сын.

– Видимо-невидимо, – откровенно лукавит наш собеседник. – Вот домой придём, я тебе такую чудо-рыбу покажу!

Лесная речка Чёрная, конечно, не самая рыбная в нашем районе, но славится далеко за её пределами зеркальной чистотой своих вод, холодных даже в самый палящий зной, залежами голубой глины и красотой своих затейливых изгибов. А ведь у этих берегов сейчас полным ходом могло бы идти строительство большого города. Черновскую округу несколько лет назад рассматривали, как одну из двух возможных площадок для атомной электростанции. Выбор тогда пал на Навашинский район, чему, кстати,  местные жители несказанно рады. И ничто не мешает нам сейчас любоваться первозданной красотой этого уголка природы.

Запечатлев семью Макиных и живописные пейзажи на фотокамеру, отправляемся с хозяйкой в дом. Весело потрескивают поленья в русской печке. Нет здесь городского лоска и роскоши, но есть уют и всё необходимое для жизни.

– Места у нас немного, задумали с Петей новый дом строить, большой. Дети вырастут, внуки пойдут, чтобы всем места хватило, – разливая по чашкам чай, делится планами Тамара.

– Как же ты решилась: из города – в деревню, можно сказать, в никуда, ведь здесь даже работы нет? – задаю я, наконец, вопрос, не дающий мне покоя.

– Старая любовь не ржавеет, – улыбается Тамара. – Ты, Юль, только не смейся, вот попробовала Петины котлеты из щуки на сале и пропала! А если серьёзно, хотелось семью и детей. Каждую весну отчётливо понимаю, что без деревни не жила. Соловьиные трели, первая нежная зелень, запахи пробуждающегося леса, влажной, тёплой земли – сколько лет уже здесь живу, а каждый раз будоражат, как в первый.

– Романтика романтикой, – так, для вида, пытаюсь я быть скептичной. – Неужели всё так гладко было?

– Нет, конечно! Раза три в прорубь прямо с вёдрами махнула, когда за водой ходила. Чудом дом не спалила, пока печку училась топить. Долгими зимними вечерами, когда Пети неделями не было дома, тосковала и плакала от одиночества. Но мне так повезло со свекровью! Она всему меня научила и всегда и во всём поддерживала, даже если я была неправа. Правда, дома-то я всего одну зиму усидела. Приехала в Минеевскую администрацию, что в восьми километрах от посёлка, работу просить, а им как раз в детский сад заведующая требовалась, и меня сразу взяли. Ты задавай свои вопросы, а я тут рядом рыбу буду жарить, у нас гостей голодными отпускать не принято, – сказала она и скрылась за печкой.

Не успели мы развить очередную тему, как с  прогулки вернулась мокрая и счастливая малышня со звонким гвалтом: «Мама, помоги мне раздеться! Мама, где мои тапки! Мама, я хочу есть!» 

– Как? Справляешься? – спрашиваю я Тому, засуетившуюся около детей. Она знает, к чему это я. Год назад случился ещё один крутой поворот в её судьбе. Вместе с мужем они взяли под опеку двух малышей полутора и трёх лет.

 – Трудно было, особенно первое время. И дети такие маленькие, и мы такие неопытные. Но в нашем доме поселилось счастье, мы с мужем теперь знаем, зачем и для кого жить, – не задумываясь, отвечает она, интуитивно прижимая к себе малышей.

Но как-то не до разговоров, когда из кухни идут такие ароматы! Всех приглашают за стол. Никогда не жаловала жареную щуку, а тут сочная, румяная, с хрустящей корочкой – сама просится в рот! И чай с лесными ягодами, такой же, как в детстве! Сын, конечно же, вспомнил про обещанный рыбацкий трофей. Чучело восьмикилограммовой щуки тут же было продемонстрировано, и малышнёй детально изучено. Мужчины углубились в разговоры про рыбалку и охоту, а мы с Томой – о здоровой натуральной пище. Вот так и засиделись до вечера. Пора и честь знать!   

Поблагодарив хозяев за гостеприимство, уезжали мы довольные и счастливые, с гостинцами и канистрой родниковой воды. И все наши разговоры по дороге были на одну тему: а не купить ли домик с видом на речку Чёрную?! Видимо, и мы краешком уха услышали извечный, глубинный зов не замурованной в асфальт, а живой, родящей земли.

Юлия Максимова.

Фото автора 

Историческая часть материала  

написана по воспоминаниям коренных жителей посёлка Лесокомбината: 

В.Б. Байцева, Н.В. Дёмина, Петра и Тамары Макиных, а также сына К.В. Мартовского – Е.К. Мартовского (г. Урень), Т.В. Карасёвой (д. Минеево), 

с использованием данных энциклопедии 

Урень-края В.М. Киселёва.

ЭТО НУЖНО ЖИВЫМ

Кладбище заключённых Лагпункта №1 в настоящее время практически стёрто с лица земли. Теперь здесь берёзовая роща. Но старожилы деревни помнят примерное место расположения погоста. Настоятель храма Трёх Святителей протоиерей отец Валерий (Юшков) откликнулся на нашу просьбу отслужить панихиду по узникам лагеря. Этим летом, когда земля просохнет и до места можно будет беспрепятственно добраться, состоится поминовение усопших. 

Очень хотелось бы, чтобы на месте захоронений появился  мемориал, как напоминание живущим о тех трагических событиях. Просим откликнуться неравнодушных земляков, которые смогут оказать помощь в решении этого вопроса (2-16-01).