Сестра милосердия
В жизни мне не довелось видеться с нею. Хотя в раннем детстве состоялось наше заочное знакомство. Тогда тоже шла война, Великая Отечественная. Едва научившись писать, первые свои письма на обрывках бумаги я отправляла на фронт отцу и ей, чьи фотографии и письма-открытки хранились в нашем семейном альбоме. Из рассказов матери, три года прожившей под одной крышей со свекровью, в моём воображении возникал образ женщины яркой, необычной судьбы. Даже теперь, став старше своей бабушки, не перестаю удивляться её силе духа и мужеству.
В 1913 году моя бабушка, уже будучи матерью семейства, завершила медицинское образование. Обучалась сначала при Казанском университете, затем в Москве. Стала дантистом и фельдшером. Так что решение идти на войну для неё, последовательницы учения Льва Толстого, было естественным выполнением нравственного и профессионального долга.
Лишь письма помогали сокращать расстояния, давали возможность быть в курсе жизни сыновей и приёмной дочери- сироты, взятой на воспитание по обыкновению тех лет вместо своей умершей девочки.
«Ваше письмо получила в Пензе», «Я в Самаре, служу в лазарете», «Получили ли мою телеграмму с адресом? Завтра утром уезжаю в командировку в г. Данилов, не знаю, сколько там пробуду», «Уезжала на две недели в г. Данилов, теперь пока здесь, пишите скорей». Эти торопливые строки с указанием временного места пребывания написаны в первый год войны, во время службы сначала в тыловых лазаретах, затем в военно- санитарном поезде. Адресованы они на Кавказ, в город Баку, где жили сыновья вместе с отцом, преподавателем гимназии.
Затем служба проходила в прифронтовых лазаретах Западного фронта. Жизнь в палатках и землянках, с обстрелами и бомбёжками, с газовыми атаками и эпидемиями тифа. Людские потери были огромны. Позже бабушка вспоминала, что неоднократно от штата сотрудников лазарета оставалось в живых всего несколько человек, которым приходилось работать с неимоверным напряжением сил. И удивлялась своей везучести.
Удивляет способность бабушки и на расстоянии оставаться близкой своим подрастающим детям. На войне, посреди крови, смертей и страданий, испытывая нечеловеческую усталость, хрупкая женщина находит силы вникать в повседневный мир своих детей, заботиться об их развитии. Она обещает сохранять для них почтовые марки, накопить «грошиков», чтобы к лету купить им велосипед, младшему советует не оставлять занятий музыкой, старшему напоминает о журнале «Вокруг света» и даёт совет: «Напиши в Петроград Оле Баранцевой, какую тебе купить книжку».
Наконец возвращение в родное село Карпово Варнавинского уезда Костромской губернии (ныне Нижегородской области). Встреча с близкими и работа сельским фельдшером. Бесценный опыт военных лет сделал её универсальным лекарем, к тому же, единственным на всю округу. В любое время суток к ней обращались с хворями и травмами – и она спешила на помощь.
Ольга Ивановна пользовалась уважением у односельчан, которые, по рассказам моей мамы, её невестки, то и дело оставляли на крыльце её дома знаки своей благодарности – лукошко земляники или корзинку грибов. Потом приходилось гадать, кому возвращать корзинки.
В 1925 году с согласия сельского схода бабушке разрешили построить небольшой домик на живописном берегу речки Усты взамен отданного для общественных нужд большого родительского дома.
В 1926 году по щедрости души и нерастраченности материнских чувств бабушка взяла на воспитание новорождённую девочку, названную Татьяной, которой было суждено стать её опорой и надеждой последних лет жизни.
Трагические обстоятельства по разным причинам развели глубоко уважавших друг друга людей: у деда появилась другая семья. Сыновья, окончив лесной техникум, служили в лесничествах района, женились, вышла замуж и стала москвичкой приёмная дочь Екатерина. С появлением крохотного существа жизнь наполнилась новым смыслом, новыми заботами. Но безоблачной оставалась недолго.
В 1932 году от одного из друзей стало известно, что сыновья попали в список лиц, подлежащих высылке на Север. Обоим пришлось спешно покинуть родные места, чтобы затеряться в глухих краях. Их прибежищем стал Коми край.
Громкий стук в дверь в одну из ночей 1937 года разбудил бабушку и её 11-летнюю дочь. Но это была не просьба о скорой медицинской помощи. На пороге застыли сотрудники НКВД, пришедшие с обыском к «врагу народа». Перевернув всё вверх дном, забрав документы, бумаги и всё, что им понравилось, растоптав сапогами оставшиеся вещи – фотографии, портреты родителей, книги, они увезли бабушку в Горький. Так почти в 60 лет Ольга Ивановна стала узницей ГУЛАГа. Местом её пребывания стал зловещий Карлаг, в северном Казахстане, под Карагандой. Оттуда немногие возвращались обратно – так суровы здесь были климат и условия содержания в переполненных, летом в знойных, зимой в промерзавших насквозь бараках.
Привыкшая бороться за человеческую жизнь до последнего, она решила использовать призрачный шанс и для своего спасения. В пути следования к месту заключения незаметно выбросила в щель теплушки письмо с просьбой к нашедшему опустить его в почтовый ящик. Почти невозможно поверить в то, что письмо, выброшенное на ветер в безлюдной казахской степи, дойдёт до адресата. Но оно дошло. В Сыктывкар, моему отцу, сыну Ольги Ивановны. Светлая память тому доброму человеку, казаху-пастуху или обходчику с полустанка, которому бабушка обязана своим спасением. В письме из Карлага бабушка сообщала, что определили обвинение в якобы антисоветском высказывании на сельском сходе, на котором она быть не могла по причине нахождения в другом селе по вызову больного. Об этом есть запись в книге фельдшерского пункта. В письме же была и подсказка пути её спасения – прошение на имя М.И. Калинина. Отец написал его, а приёмная дочь бабушки, жившая в Москве, принесла письмо на Моховую, в приёмную «всесоюзного старосты». Исвершилось невероятное: дело было пересмотрено, арест признан ошибочным – его списали на свежеразоблачённую «ежовщину».
Вернувшись домой, дав подписку о неразглашении сведений по пребыванию в лагере, бабушка была немногословна. Близким говорила, что выжить ей помогли профессия медика и чувство нужности людям. В лагере она продолжала лечить, за что ей иногда позволяли покинуть душный барак и постоять рядом с единственным в зоне деревцем. В эти мгновения она мысленно уносилась в родное село, к вековым соснам, шумящим над крышей её осиротевшего дома.
Вырвавшись из Карлага и обретя свободу, Ольга Ивановна Колеватова вернулась на родину. А получив паспорт, поспешила на север – в село Пезмег Корткеросского района, где в семье старшего сына в это время жила её приёмная дочь Татьяна. Радостной и горькой была та встреча. Посёлок Пезмег- База, обезображенный высокими заборами и утыканный смотровыми вышками, слишком ярко напоминал пережитое в неволе. Сильно состарившаяся, измождённая мать и дочь- шестиклассница отправились обратно в своё милое Карпово, где когда-то были счастливы.
Здесь начинался последний период жизни, тоже связанный с войной. Теперь настал её черёд тревожиться о судьбе ушедших на фронт сыновей. Осенью 1942 года пришло известие о гибели старшего сына Бориса. Летом 1945 года состоялась встреча с младшим Ростиславом, закончившим войну в Румынии. Вопреки болезням и возрасту, она продолжала трудиться. Платой за труд, как и за труд колхозников, в то время были палочки в книге учёта. Зимой 1946 года беспокоилась, чтобы не пропали её палочки и дочь Татьяна смогла окончить педучилище. Уходя из жизни, думать о тех, кто остаётся, – удел сильных духом, мужественных людей.
Была ли награждена сестра милосердия, три года самоотверженно спасавшая человеческие жизни на полях сражений Первой мировой войны? Вероятно, да, хотя свидетельств этому не сохранилось.
Летом 1953 года вместе с дедом я впервые побывала на могиле бабушки. С тех пор стараюсь бывать здесь как можно чаще. В селе, где прошла её жизнь, всегда получаю своеобразные подарки из прошлого: то старые фотографии с её дарственными надписями конца XIX века, то открытку, датированную началом века ХХ. А совсем недавно получила от человека преклонных лет слова признательности за то, что он «всю войну протопал и всё ещё топчет землю своими ногами». Так он в моём лице благодарил бабушку: она ему, ещё до Великой Отечественной войны попавшему под колёса трактора, спасла ноги.
Нет на свете почти никого из тех, о ком идёт речь в этом повествовании. Но живут на земле Коми, которую считают своей родиной, их внуки, правнуки, праправнуки. Хочется, чтобы достойно прожитая жизнь предков стала для них нравственным ориентиром. Чтобы в ней черпали они силы для преодоления жизненных трудностей.
А. Синайская,
г. Сыктывкар
Здравствуйте! Направляю вам материалы в рубрику «К 100-летию Первой мировой войны» об участнице этой войны из нашего древнего, красивого и любимого села Карпова – Ольге Ивановне Колеватовой-Синайской. Надеюсь, что они вам пригодятся.
И ещё. У меня есть предложение. В честь такого уникального юбилея – 100-летия с начала Первой мировой войны – неплохо бы отметить памятной доской эту скромную, с необыкновенной судьбой жительницу села Карпова – Ольгу Ивановну Колеватову-Синайскую. Направляю эту статью в вашу газету, чтобы напомнить землякам об этой удивительной женщине. Сама я живу в Сыктывкаре. С родственниками постоянно поддерживаю связь. Дед Аиды Ростиславовны Синайской, автора статьи, и моя бабушка – родные брат и сестра, уроженцы села Карпова.
Добавить комментарий
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи.