Листая прошлого страницы

Я прошу юбиляршу рассказать о себе. Первое, на что обращаю внимание, – цепкая живая память и море эмоций. Ощущение такое, что 90-летняя женщина не вспоминает, а заново переживает свою жизнь.
– Родилась я в деревне Большое Песочное в 1927 году. Когда именно, не знаю, мама говорила, что за неделю до Троицы. Значит, в июне, а не в августе, как в паспорте написано. Папа был дорожным мастером, мама – звеньевой, льноводкой, стахановкой. Поскольку родители всё время работали, даже по ночам лён в бане мяли, то хоть и была я единственной дочерью, но росла на улице вместе с другими деревенскими ребятишками. Когда я пошла в пятый класс, мы переехали в Урень. Отец дом начал строить, а тут – война. На фронт его поначалу не взяли из-за глухоты, в госпиталь работать отправили, который расположился в здании школы в Урене. Опасная это была работа, поскольку среди больных свирепствовал тиф. От него умерла и главный врач госпиталя Анна Сергеевна. А отец погиб 14 сентября 1944 года на станции Кусково. Отправили его вагоны на фронт сопровождать, а он глухой, сигнала встречного поезда не услышал, вот его и сбило прямо на перроне.
Я так отца любила, что после сообщения о его смерти будто рассудок потеряла. Всегда хорошо училась, а тут на уроке чего ни спросят, я молчу да плачу. Весь класс за меня переживал.
Окончила я 10 классов в победном 1945 году, тогда же и со своим будущим мужем познакомилась. Фёдор матросом был, всю войну на боевом корабле отслужил, а тут ему отпуск дали. Красивый, плечистый, в форме, с боевыми наградами. Все девчонки по нему с ума сходили, а больше всех моя подруга Катя. Она-то его и привела к нам в дом, потому что у нас патефон был и пластинок много. Взглянула я на Фёдора и поняла, что судьбой моей будет. Видно, и он это понял. Начал за мной ухаживать, а я ему – от ворот поворот, гордая была и за словом в карман не лезла. Одним словом, забыл он про Катю, и все четыре года, которые после войны на корабле служил, мы с ним переписывались. А в 1950 году поженились, и увёл он меня жить в дом к своим родителям. Семь лет в одном доме со свёкром и свекровью жили. В одной комнате, за занавеской – мы с Фёдором да наши дети-двойняшки, Людмила и Владимир. После смерти моей мамы в родительский дом переехали.
Всякое в жизни бывало. Много до моего Фёдора охотниц было, да только прожили мы с ним вместе 44 года, троих детей родили и воспитали. Фёдор обязательным был, руки золотые и за всю свою жизнь ни разу работу не пропустил. Любил он меня очень, да и мне кроме него никто не мил был. В 1994 году умер мой Фёдор, а в 2010 дали мне квартиру как вдове участника войны. Вот теперь и живу с удобствами. Только прежней силы не стало, больше прошлым, чем настоящим живу.
– Что для вас в жизни было самым важным? – спрашиваю я словоохотливую собеседницу.
– Самым важным для меня всегда была работа. Когда на ней всё получалось, сердце радовалось. После школы направили меня работать учеником статиста в лесхоз. Там я не только статиста профессию освоила, но и секретаря-машинистки. Потом экспедитором на хлебозаводе была.
Помню, как председатель райпо Леонид Александрович Хренов подошёл ко мне и говорит:
– Иди в продавцы, Антонина. Ты такая красивая, что люди только ради того, чтобы на тебя посмотреть, в киоск твой за покупками ходить будут.
Вот я и пошла. До сих пор я ему благодарна за тот совет. Покупатели и правда меня любили, знаки внимания оказывали: кто конфетку даст, кто цветок принесёт. А мне с ними общаться приятно было, и планы я всегда перевыполняла.
В1965 году пришла я работать в гастроном заведующей бакалейной секцией. Через три года назначили завторгом, даже не получив от меня согласия. Куда только я тогда за продуктовыми товарами ни ездила! И в Горький, и в Шарью, и в Саранск... Рыбу, колбасу, масло возили машинами. Премии за перевыполнение плана каждый квартал получала. Была я и директором торгово-розничного предприятия, объединявшего все продуктовые торговые точки Уреня. Тогда все были участниками соцсоревнования, так вот переходящее Красное знамя мы по два раза в год завоёвывали. А всё благодаря продавцам. Какие же они у меня были понятливые, да и я за каждую из них душой болела. Бывало, не идёт у кого-то план, приду, посмотрю и учить начинаю. Ведь для покупателя всё важно: и внешний вид, и умение товар расставить. Это теперь продавца не всегда отличишь от покупателя, а тогда строго было: белый халат, накрахмаленная шапочка.
– Неужели у вас на работе никогда не было неприятностей?
– Были, конечно. Даже под суд попадала, когда в 1956 году экспедитором на хлебозаводе работала. Тогда хлеба 32 тонны в сутки выпекали. Я весь этот хлеб по весу принимала и по весу отпускала. И каждый раз недостача – то 30, то 40 килограммов, не только у меня – у всех. Вот в суд-то на меня и подали. А я из области комиссию вызвала. Представитель этой комиссии всю смену со мной отработал – и у него то же самое. И вот что выяснилось. Хлеб-то мы горячим принимали, а отпускали уже холодным, а он при остывании легче становился. Так что я тот суд выиграла, потому что не струсила и правоту свою доказать смогла.
– Что же вас такой смелой и уверенной делало?
– Честность да вера в Господа. Я ведь всю свою жизнь креста не снимала, хоть и прятать его под одеждой приходилось. И в церковь всегда ходила, и дети у меня все крещёные. Я и сейчас каждый день с молитвы начинаю. За детей молюсь, внуков и правнуков и стараюсь хоть какую-то милостыню в монастырь послать.
– Наверное, в этом и есть секрет вашего долголетия?
– Этого я вам сказать не могу. Сама не знаю. Может быть, Господь потому меня бережёт, что я за свою жизнь ни разу ни с кем не поругалась.
– Совсем, совсем?
– А чего руганью докажешь? Только врагов себе наживёшь. Лучше уступи да пожалей человека. Он не от хорошей жизни кричит, а от того, что плохо ему. А как лучше-то сделать, он, может, и не знает.
– А вы знаете?
– Любить людей надо, тогда и в твою жизнь любовь войдёт. А она пуще солнышка греет.

Татьяна Журавлёва.
Фото из архива
А.И. Парфёновой